Симус, который был человеком натуры доброй и щедрой, только вздохнул и пригласил скрипача в дом. А там уже их ждала Брида, которая соорудила нехитрую закуску, пока рыба томилась в печи.
После ужина, во время которого хозяева в основном помалкивали, а Киф болтал без умолку, Симус нарочито громко зевнул и сказал:
— Ох, ну и я тяжелый же был денек. Я, пожалуй, уже готов вздремнуть, а, Брида?
Брида поддержала мужа:
— День и правда выдался нелегкий. Вам, господин О’Каллахан, я уже постелила матрас, располагайтесь. А утром мой муж вас разбудит, он всегда рано встает.
— Не утруждайте себя, — с улыбкой ответил Киф, — я любитель поспать, так что меня можно и не будить.
— Как скажете, — скрепя сердце, сказал Симус, — тогда доброй ночи вам.
— Но, господин, а как же музыка? Ничто так не способствует крепкому сладкому сну, как хорошая и приятная мелодия.
— Мы, пожалуй, обойдемся, верно, жена?
— Верно, Симус, — сказала Брида, собирая со стола. — Иди в спальню, а я приберусь и приду.
Вскоре со стола было убрано, и хозяева ушли в спальню. Кифу же, однако, не спалось. Он ворочался с боку на бок, а сон все к нему не шел. «Видно, мой желудок еще пуст», решил Киф и встал, собираясь пойти на кухню и выяснить, что можно перекусить.
Однако, не успел он сделать и пары шагов, как увидел, что у печи стоит полная кружка молока и свежеиспеченный калач.
— Вот и славно! На ночь то, что надо, — сказал себе Киф и с удовольствием закусил, а уже через несколько минут и вовсе спал крепким сном.
Едва рассвело, что-то вдруг щелкнуло Кифа по носу, да так сильно, что он подскочил и тотчас проснулся.
— Эй, хозяин, можно было и не тревожиться… — начал говорить он, но умолк, видя, что рядом никого нет.
«Странные дела», подумал музыкант, однако решил все же подниматься.
Брида уже хлопотала на кухне.
— Однако, рано вы проснулись, — с удивлением сказала она. — Хотите перекусить перед дорогой?
— Пожалуй что, — с удовольствием согласился Киф.
Только Киф покончил с завтраком, тут же к нему вышел Симус и любезно предложил провести гостя до дороги. Пока они шли по тропинке, Симус задумчиво пробормотал:
— Сильно же наши брауни проголодались, раз умяли весь калач за ночь.
Тут Киф сообразил, чей ужин он съел, но промолчал, и вместо этого ответил:
— Нечего кормить этих дармоедов, с работой по дому и самому справиться можно.
Симус только поглядел на него, но ни слова не сказал. Когда они подошли к дороге, Симус не стал протягивать руку, а только сказал:
— Берегите скрипку, господин скрипач. Как бы на ней не сыграли лесные духи.
Однако Киф только беззаботно рассмеялся:
— Если до моей скрипки кто дотронется, уж я покажу ему, чего стоит Киф О’Каллахан!
Симус только покачал головой и, не оборачиваясь, пошел обратно в деревню, а Киф ступил на широкую дорогу.
Так он шагал, беззаботно насвистывая, пока на леса и луга не опустились сумерки. Тут Киф наконец сообразил: поблизости не видно ни одной деревушки, и спать ему, видно, придется под открытым небом. «Не беда», подумал Киф, «в лесу наверняка найдется сторожка лесника». И он свернул прямо на тропу, ведующую в лес.
Небо уже почти совсем почернело, когда Киф, наконец, вышел к небольшой избушке, которая стояла прямо на краю поляны. По этой поляне бродили дикие косули, которых Киф спугнул своим тяжелым шагом.
— Не беда! — все так же радостно сказал скрипач. — Вот и место для ночлега!
Он подошел к двери и постучал в нее, но за дверью не было ни звука. Другой человек развернулся бы и ушел своей дорогой, но Киф О’Каллахан был не из тех, кто ждет приглашения зайти. Потому он просто-напросто открыл дверь и зашел.
В избушке горел камин и пахло жареной дичью. На столе стояли кружки молока и эля, а также множество тарелок со всеми возможными закусками: тут были и пирожки с требухой, и свежайшая форель в травах, и даже жареный кабан. Киф, нисколько не смущаясь, сел за стол и принялся угощаться. «Потом предложу хозяевам сыграть на скрипке», подумал он.
Покончив с едой, Киф почувствовал, что его веки становятся тяжелее, потому он огляделся и увидел в углу огромную кровать с периной. «Вот и славно», пробормотал скрипач и мгновенно уснул.
Проснулся Киф от того, что прямо над его ухом чей-то бессовестно громкий и тонкий голос говорил:
— А еще, господин, он съел все угощение, которое госпожа Брида нам оставила, и даже не извинился!
Тут что-то щелкнуло Кифа по носу, да так сильно, что он подскочил с кровати. Киф огляделся и обмер: его скрипка лежала рядом, а струны на ней были порваны! Тут уж Киф разгневался и собирался найти обидчика и хорошенько поколотить его, но словно остобенел: у кровати стоял самый настоящий эльф!