И снова Мерфи только кивнула в ответ на его слова. А, засыпая, Фердинанд будто бы услышал крик чайки за окном.
Следующим утром, едва рассвело, Фердинанд открыл глаза. Он вспомнил, что под его крышей ночевала эта неприглядная девица и тяжело вздохнул. Но, сев в кровати, он с удивлением обнаружил, что она куда-то ушла, а на дубовом столе оставила записку. Фердинанд подошел к окну и, щурясь, прочел слова, написанные аккуратным, убористым почерком:
«Милый Фердинанд,
Я бесконечно благодарна тебе за крышу над головой и ночлег. Мне хотелось бы отблагодарить тебя. Приплывай сегодня к полудню к Спрутовому Жалу, я буду ждать тебя.
Мерфи».
Только он собирался выкинуть записку в очаг, как на стол упал луч солнечного света и внезапно яркий блеск привлек его внимание. На столе лежал, переливаясь, крупный изумруд, размером с перепелиное яйцо! Дрожащими пальцами поднял Фердинанд эту драгоценность, вертел так и сяк, даже пробовал на зуб, но сомнений не оставалось — камень был настоящим!
— Чудеса! — громко сказал Фердинанд, поспешно обуваясь, — никак моя простушка Мерфи оказалась дочкой лорда!
И, схватив свои снасти, а также большую заплечную сумку, он поспешно направился к своей лодке. А по пути он опять заметил в подворотне все ту же старушку, которая грозила ему клюкой. Старуха, увидев его, растянула в улыбке беззубый рот и сказала:
— Эй, Фердинанд, не пожалеешь пятак для бедной старушки?
— Извини, матушка, но мне нечего тебе предложить, кроме своих башмаков и сумки, да и та пустая, — соврал рыбак, нащупывая за пазухой чудесный камень.
— Тогда пусть тебе повезет, Фердинанд-рыбак! — крикнула ему вслед старушка. — Тебя, несомненно, ждет большая удача!
«Старая карга выжила из ума», подумал Фердинанд, прибавляя ходу, «но про удачу она угадала, да еще как!» И с этими приятными мыслями он поспешно сел в лодку и сразу же взял курс на скалы.
Приближаясь к Спрутовому Жалу, Фердинанд поднес руку к глазам и облегченно выдохнул: вот же он, силуэт его милой Мерфи на берегу. И в руках она держит что-то, наверняка, сундучок с самоцветами, не иначе. И Фердинанд уже через несколько минут очутился на берегу.
— Милая, милая Мерфи, — начал он, — право, тебе не стоило так стараться, ведь я был счастлив оказать бедной девушке гостеприимство… — однако продолжить он так и не смог, потому что Мерфи повернулась к нему лицом, и тут уж у него отнялся дар речи!
На него смотрела самая прекрасная дева из всех, которых он когда-либо встречал. Черты лица ее, прежде такие простые и неказистые, стали благородными и выразительными, волосы падали на аккуратные плечи тяжелой переливчатой волной золота, а кожа была нежного молочного цвета, нежнее самой диковинной раковины из морских глубин. Ступала Мерфи теперь изящно и плавно, а когда она заговорила, ее голос ласкал ему слух, словно сами ангелы спустились с неба и запели.
— Фердинанд-рыбак! — молвила Мерфи, подходя к нему, — я, дочь моря, хочу отплатить тебе за твое гостеприимство и услугу! Я проверяла тебя, прикинувшись простой девушкой, и ты с честью прошел испытание! В награду я предлагаю тебе себя в верные жены и этот ларец с морскими самоцветами. Что скажешь, Фердинанд? Быть мне твоей суженой?
Пораженный Фердинанд не мог вымолвить ни слова. Перед ним стояла прекраснейшая из дев, предлагала ему взять себя в жены, а вдобавок у нее в руках был ларец с приданым — да с каким! Несмотря на прохладный морской ветерок, Фердинанд мигом вспотел.
— Разумеется, прекрасная Мерфи, — обратился он к ней, — разумеется, я возьму тебя в жены и приму твой свадебный подарок!
И только он ступил к ней навстречу, протягивая руки, как девушка звонко рассмеялась, кинула сундучок под ноги рыбаку и с головой нырнула в пучину!
— Глупый, глупый рыбак! — услышал он голос из морских вод, — Ты отказал мне три раза, а, увидев мое истинное обличие, сразу захотел взять меня в жены? Не бывать тому, Фердинанд! — и, махнув серебристым хвостом с золотой чешуей, морская дева ушла на самое дно.
В отчаянии Фердинанд схватил ее ларец с самоцветами, но, только он прикоснулся к камням, они тут же обратились в тину! Рыбак отшвырнул от себя прогнивший ларец и громко зарыдал.
Вдруг на скалы выбрался морской котик, а через мгновение перед рыбаком стояла та самая старуха с клюкой. Она взмахнула рукой, обдав Фердинанда солеными брызгами, и сказала: