— Ана, это неправда! — Глаза Лиама расширяются от тревоги, и он тянется к моей руке, той, что держит мои туфли. — Послушай, просто надень свои туфли обратно. Ты не можешь ходить здесь босиком. Это вредно для твоих ног. Мы пойдем домой, если ты этого хочешь. Мы…
— Нет. — Я дико качаю головой, чувствуя, как внутри меня поднимается паника. — Я не хочу … это не мой дом, Лиам, это твой. Все это не мое, даже ты…
— Только не это снова. — Лиам стонет. — Ана, я же говорил тебе, помолвка…
— Ты принадлежишь ей. Ты принадлежишь ей во всех отношениях, которые имеют значение.
— Нет! Не во всех отношениях это имеет значение. — Лиам повышает голос, и теперь я точно знаю, что все смотрят на нас, но ему, похоже, все равно. — Во всех отношениях, которые имеют значение, Ана, я твой. Я люблю тебя, и я знаю тебя. Ты же не хочешь сказать, что я не…
— Если бы ты знал меня, — прерывисто шепчу я, — ты бы не подарил мне туфли, которые открывают мои ноги. Ни одна балерина не носит туфли с открытым носком, но особенно такая сломанная, как я. И если бы ты знал меня, действительно знал, если бы ты слушал все, что я говорила, ты бы никогда не повел меня на балет. Зная, как мне было бы больно это видеть, как больно было бы вспоминать, что я больше никогда не буду танцевать, что я никогда не стану примой, которой должна была стать…
Глаза Лиама расширяются.
— О боже, Ана, я не это имел в виду. Я думал, черт возьми, я думал, тебе понравится увидеть это снова, и это вернет хорошие воспоминания. Я думал, это будет что-то, что напомнит тебе о более счастливых временах… Я… — Он потирает лицо рукой, его глаза блестят. — Черт возьми, Ана, мне так жаль. Я не это имел в виду…
— Ты меня совсем не знаешь, — шепчу я, отступая, все еще сжимая туфли в руке. — Ты меня не знаешь, и это не сработает. Это не может сработать, Лиам. Мне очень жаль.
И затем, прежде чем он успевает сказать еще хоть слово, прежде чем он может дотянуться до меня или попытаться остановить, я поворачиваюсь и убегаю из оперного театра на улицу.
10
АНА
Я прохожу три квартала, прежде чем сильная рука хватает меня за запястье, оттаскивает в сторону и лишает равновесия, а пара рук обхватывает меня за талию, оттаскивая назад.
— Лиам, отпусти меня! — Я кричу, отбиваясь от его рук, извиваясь в его хватке. — Я не хочу говорить с тобой прямо сейчас. Я не…
— Это не Лиам, куколка.
Я замираю на месте, замирая совершенно неподвижно, когда слышу знакомый французский голос, от которого у меня кружится голова.
— Александр? — Шепчу я и медленно, когда руки, обнимающие меня за талию, ослабевают, поворачиваюсь в их кругу, чтобы посмотреть в лицо мужчине, который держит меня.
Это не может быть он. Так не должно быть. Но это так. В свете уличных фонарей, ясно, как день, я вижу каждую его знакомую красивую черту: острые скулы и подбородок, орлиный нос, сияющие голубые глаза, которые я когда-то так любила.
— Пойдем со мной, куколка, — говорит он, его рука сжимает мой локоть и тянет меня в переулок. — Пока он не догнал.
— Александр, я не могу… Александр! — Я дергаюсь назад, сопротивляясь. — Я босиком. Я не могу пройти по такому переулку. Мои ноги…
— Тогда я просто понесу тебя, куколка. — Он подхватывает меня на руки, прежде чем я успеваю запротестовать, и несет через переулок на соседнюю улицу, свистом подзывая такси, когда мы выходим. — Моей маленькой куколке не нужно ходить, если она этого не хочет.
— Александр, что ты делаешь? Как тебе это удалось?
— Я последовал за тобой в оперный театр. Тсс, куколка, я знаю, о чем ты думаешь, какое слово вертится у тебя в голове. Но это не так, совсем нет. Я хотел убедиться, что ты в безопасности, что ты счастлива. И, насколько я могу судить, ты не являешься ни тем, ни другим, судя по тому, как ты рыдала на улице. Итак. — Он делает шаг вперед, когда такси подъезжает к тротуару, открывает дверцу и сажает меня внутрь, а сам садится рядом со мной. — Мы поедем в мой отель, и ты расскажешь мне, что произошло.
Я моргаю, глядя на него, ошеломленная тем, как быстро все произошло. Александр называет водителю название отеля, и мне приходит в голову, что я могла бы драться, пинать, кричать, умолять водителя вызвать полицию или выскочить из такси. Но я не могу заставить себя сделать это. Это не просто шок от того, что Александр внезапно схватил меня из ниоткуда. Дело в том, что в данный конкретный момент я не совсем рада его видеть.