Я смотрю в его зеленые глаза, такие полные эмоций, любви ко мне. Он наклоняется, его губы мягко касаются моих, и я втягиваю воздух, подставляясь для поцелуя. Мягкого прикосновения его рта к моему достаточно, чтобы по моей коже пробежали мурашки, а в животе разлилось тепло. Мои руки ложатся на его бедра, притягивая его к себе так, что я могу чувствовать жар его тела, проникающий сквозь его одежду в мое.
— Я люблю тебя, Ана, — шепчет Лиам мне в губы. — Ничто и никто не может этого изменить. Но тебе придется выбирать.
— Я знаю, — шепчу я, мои глаза закрываются от новых слез. — Но сейчас, Лиам, я просто хочу пойти домой.
— В наш пентхаус? — Тихо спрашивает он. — Или на Манхэттен?
— Пентхаус. — Я поднимаю на него глаза, желая, чтобы он понял, о чем я прошу. — В наш дом.
Понимание появляется в глазах Лиама, и он кивает. Он берет меня за руку, его пальцы переплетаются с моими. Вместе мы выходим из ванной и направляемся в главную комнату гостиничного люкса, где Александр сидит перед камином, склонив голову. Он мгновенно поднимает голову при звуке наших шагов, его лицо бледное и осунувшееся.
— Я ухожу, Александр, — твердо говорю я. — Пожалуйста, не пытайся остановить меня. Если я захочу поговорить с тобой, я тебе позвоню. Если я передумаю, ты узнаешь об этом первым. Но… — Я делаю глубокий вдох, моя рука сжимается в руке Лиама. — Я не останусь.
Боль на лице Александра, разбитое сердце трудно не разглядеть. У него был странный способ показать это, но если раньше я когда-либо задавалась вопросом, любил ли он меня, то в этот момент я знаю, что любил. Выражение его лица не такое, как у человека, теряющего собственность или инвестиции. Это выражение человека, чье разбитое сердце разбивается снова и снова.
Но я не та, кто сможет его исцелить.
— Ты их отпускаешь.
Это утверждение, а не вопрос, произнесенный голосом Иветт. Никто из нас не слышал, как она вошла, слишком захваченные возникшим напряжением, но теперь мы с Лиамом поворачиваемся к ней, все еще держась за руки.
— Уйди с дороги, — резко говорю я ей. Она стоит перед дверью, загораживая мне путь.
— Ты хочешь, чтобы я убила их обоих, Александр? — Рука Иветт дергается к задней части ее капри в обтяжку, под блейзером, и в этот момент я понимаю, что она вооружена. Не знаю, почему я удивлена.
— Остановись, Иветт. — Голос Александра звучит мертво, безэмоционально. — Дай им пройти.
— Но… — Ее глаза расширяются. — Нет! Ты сказал, что собираешься оставить ее, заставить ее заплатить за то, что она ушла от тебя, что ты заставишь его заплатить за то, что он сделал со мной…
— Позволь им пройти, — повторяет Александр. — Не заставляй меня повторять это снова, Иветт, или ты встанешь на колени, и тебе это не понравится.
Ее лицо бледнеет, но она отходит в сторону. Рука Лиама крепче сжимает мою, и он делает шаг вперед, очевидно, пытаясь вывести нас обоих из комнаты как можно быстрее, пока Александр не передумал. И я не могу с этим не согласиться.
Даже когда мы оказываемся в лифте, я не чувствую, что могу дышать. Если честно, я не уверена, смогу ли я когда-нибудь снова полностью расслабиться.
***
Наша поездка домой прошла спокойно. Но в тот момент, когда мы оказываемся внутри пентхауса, Лиам закрывает входную дверь и запирает ее, его руки на моей талии, когда он хватает меня и поворачивает, прижимая к двери так яростно, что у меня перехватывает дыхание. Когда его рот обрушивается на мой, это забирает все до последнего вздоха из моих легких.
Руки Лиама зарываются в мои волосы, притягивая мои губы к своим, пока он целует меня, как изголодавшийся мужчина. Его бедра прижимаются к моим, его член тверд и пульсирует напротив меня, и я задыхаюсь от удовольствия, его язык проникает в мой рот, пробуя меня на вкус, пожирая меня, а его руки обхватывают мое лицо, скользят к груди, по ребрам и талии, как будто он не может насытиться мной.
— Я должен заставить тебя кончить, — выдыхает он. — Я, блядь, должен почувствовать, как ты кончаешь, Ана, боже… — Его руки на поясе штанов для йоги, которые до сих пор на мне, стаскивают их с моих бедер вместе с трусиками, спускают их до середины бедер, так что я не могу раздвинуть ноги больше, чем на несколько дюймов, но Лиаму, кажется, все равно. Он все еще целует меня, его язык у меня во рту, посасывает мою нижнюю губу, его зубы задевают край, когда его пальцы проникают мне между ног, проскальзывая между моих складочек и мгновенно проникая в меня. — Боже, ты насквозь промокла, — стонет он, его пальцы сильно входят в меня, большой палец находит мой клитор и катается по нему, надавливая, потирая, пока я не начинаю стонать ему в рот. — Кончай на меня, Ана, кончай так сильно, как только можешь, мне нужно почувствовать эту киску вокруг своих пальцев, пожалуйста, кончай на меня, черт возьми…