— Это правда, я не хочу терять силу, ради создания которой я работал всю свою жизнь. — Мой отец пожимает плечами. — Это не преступление, парень, не хотеть видеть, как дело твоей жизни рассыпается в прах из-за безрассудства одного человека. Но кровь Лиама будет не на моих руках, если ты откажешься от этого, на тебе, Коннор. Я не могу защитить Лиама без силы. Мы можем помочь друг другу, и ты можешь помочь своему брату. — Мой отец выдерживает взгляд Коннора, доводя до конца. — Кто знает? Если бы ты не ушел, возможно, тебе удалось бы отговорить своего отца от его собственных ошибок. Возможно, он все еще был бы жив.
Гнев пробегает рябью по лицу Коннора, его челюсти сжимаются.
— Я не возьму на себя вину за предательство моего отца, — резко говорит он. — Я и не должен.
— Возможно, и нет, — соглашается отец. — Но, по крайней мере, тебе придется взять на себя ответственность за то, что станет с твоим братом и его семьей.
— Я здесь кое-что построил. — Губы Коннора тонко поджимаются, его гнев явно едва сдерживается. — Сам по себе, а не на спине моего отца. Что-то, что я не хочу оставлять позади.
— Значит, ты будешь рисковать королевством, чтобы продолжать править городом? И даже не всем, а уголком города, состоящем из переулков и вонючих портов? — Отец ухмыляется. — Ты выше этого, Коннор, и ты это знаешь. Ты был бы дураком, если бы не вернулся и не забрал то, что принадлежит тебе, не воспользовался силой, которую тебе предложили. Город Бостон в твоем полном распоряжении, власть одного из величайших преступных сообществ в штатах, прекрасная невеста-девственница, которая станет твоей женой и родит тебе детей. Ты бы отказался от этого… ради чего? Продавать оружие и МДМА в лондонских клубах?
Коннор резко выдыхает.
— Я хочу поговорить с Сиршей, — резко говорит он, и мой отец хмурится.
— Она прямо здесь.
— Нет. — Коннор качает головой, поворачиваясь, чтобы пристально посмотреть на меня своими ярко-голубыми глазами, и я чувствую, как мелкая дрожь пробегает по моей спине. — Я хочу поговорить с ней наедине.
6
СИРША
Ясно, что мой отец очень неохотно оставляет меня наедине с Коннором. Если честно, мне тоже не нравится эта идея, но, вероятно, по совсем другим причинам.
Мой отец не хочет терять то небольшое преимущество, которое он мог бы иметь в разговоре, но я просто хочу, чтобы кто-то еще был рядом в качестве буфера. Я все еще прекрасно осознаю свою реакцию на Коннора, на то, насколько по-другому эта новая версия его заставляет меня чувствовать. Внутри меня просыпается инстинктивная тревога, предупреждающая меня, что мне нужно быть с ним осторожной. Напоминающая мне, что мы скоро останемся одни в гостиничном номере, а кровать всего в нескольких футах от нас, не то, чтобы я думала, что Коннору нужна сейчас кровать, в отличии от меня.
И я очень боюсь, что, возможно, я слишком сильно этого хочу.
— Если ты не позволишь мне поговорить с ней наедине, — спокойно говорит Коннор, — Я сейчас уйду, и все эти схемы, которые ты пришел сюда, чтобы подбросить мне, окажутся напрасными. Это зависит от тебя, Грэм.
Я смотрю на своего отца, который с каждым моментом выглядит все более раздраженным.
— Со мной все будет в порядке, — говорю я ему более смело, чем чувствую себя сейчас. — Отчасти это связано с тем, что я выхожу за него замуж, верно? Я должна иметь возможность поговорить со своим будущим мужем наедине.
Я надеюсь, этим добиться от Коннора какой-нибудь реакции, конечно, “женитьба” что-нибудь выбьет из него, но он остается таким же бесстрастным, как всегда.
— Твой выбор, — небрежно говорит он моему отцу. — Я рад уйти и положить конец этой разочаровывающей ночи.
Отсюда я вижу, как сжимается челюсть моего отца, но в конце концов он кивает.
— Недолго, — многозначительно говорит он Коннору. — И я не буду далеко. Если я понадоблюсь Сирше, я буду на расстоянии слышимости.
— Будь достаточно близко, чтобы услышать ее крик, если хочешь, — говорит Коннор, пожимая плечами, его взгляд метается ко мне с таким выражением, что я вздрагиваю. Я точно знаю, какого рода крик он хочет вызвать у меня, и это не похоже на фильмы ужасов. — Но не подслушивай за дверью, как домохозяйка. Я хочу поговорить наедине со своей потенциальной невестой, и я ожидаю, что ты отнесешься к этому с уважением.
То, как он разговаривает с моим отцом, поражает меня. Я никогда не слышала, чтобы кто-то так разговаривал с ним, как будто Коннору все равно, какие последствия могут быть от того, что он его разозлит, потому что он полностью вне власти моего отца. У нас с моим отцом всегда были комфортные отношения. Тем не менее, что-то в том, как Коннор противостоит ему, волнует меня так же сильно, как и остальная грубоватая внешность Коннора.
Я никогда не встречала человека, которому было бы так комфортно в собственной шкуре, так уверенно чувствующего свое место в мире. Тот Коннор, которого я знала раньше, определенно им не был, и я снова чувствую укол вины. Кто я такая, чтобы отрывать его от всего этого, когда это так явно его устраивает?
Мой отец бросает на меня еще один взгляд, ясно говорящий: "не облажайся". Он целенаправленно прошел мимо Коннора и вышел из гостиничного номера, его плечи напряглись от раздражения. Дверь за ним плотно закрылась, и я снова остро осознала, что нахожусь наедине с Коннором. Я тяжело сглатываю, собирая в кулак все самообладание, которым когда-либо обладала, поворачиваюсь к нему, вздергиваю подбородок и смотрю ему прямо в глаза.
— А, вот и Сирша, которую я помню, — криво усмехается Коннор. — Никакой этой соблазнительно-терпкой чепухи. Я действительно удивлен, что твой отец зашел так далеко, нарядив тебя вот так и отправив в логово льва. Он, должно быть, в отчаянии.
— Никто меня ни к чему не принуждал. — Я плотно сжимаю губы. — Я здесь по собственной воле, Коннор, — я многозначительно произношу его имя, желая напомнить ему о том, кто он на самом деле, почему мы здесь.
— Значит, ты довольна этим? — Он широким жестом обводит комнату, как бы описывая общий сюжет, который мы с отцом, но в основном мой отец, придумали. — Что ты на самом деле думаешь обо всем этом, Сирша?
Он избавился от английского акцента, проступает его старый гэльский, и, хотя я родилась в Бостоне, это звучит как возвращение домой, как крепкий виски у пылающего камина, как десерт из ирисок. По мне пробегает рябь, звук моего имени на его языке подобен жженому сахару, и моя реакция на это снова вызывает тревогу, которая предупреждает меня, что я в опасности.
Было бы слишком легко попасться на удочку этого мужчины, как, я уверена, было со многими женщинами раньше.
— Я думаю, твой брат дурак, — спокойно говорю я, глядя на него снизу вверх и скрестив руки на груди. Это движение слегка приподнимает мою грудь в топе с нелепо низким вырезом, и я не могу не заметить, как взгляд Коннора скользит по моей груди.
— Неужели? — Спрашивает он.
— Да. — Я непоколебимо выдерживаю его взгляд. — Он мог бы жениться на мне, как и предполагалось, укрепить свое место во главе Королей, и ничего из этого с ним бы не случилось. Мы бы уже были женаты и работали над созданием подходящего наследника, а не над наполовину русским отродьем, перед которым ни один мужчина за столом не склонится. Но он нарушил данную мне клятву.