Когда дверца машины открывается и я выхожу, мой ботинок падает во что-то мокрое, в какую-то лужу, отчего я внезапно радуюсь, что на мне не те каблуки, которые я бы выбрала сама. Запах из соседнего переулка доносится до меня, заставляя меня морщить нос, и я стискиваю зубы, отказываясь позволить чему-либо из этого выбить меня из колеи.
Дверь склада слегка приоткрыта, и оттуда льется маслянистый свет, а в теплом ночном воздухе разносятся громкие голоса пьяных мужчин. Я останавливаюсь на пороге вместе с другими четырьмя женщинами, окружающими меня, мое сердце бешено колотится в груди, и я делаю глубокий вдох, о чем быстро жалею, благодаря тяжелому запаху в воздухе, который я чувствую на языке.
И затем, стиснув зубы от страха, скручивающего мой позвоночник, я вхожу в свет склада.
Я вижу его мгновенно, в тот же момент, когда слышу взвод оружия.
— Остановитесь прямо здесь, леди, — говорят два голоса с сильным акцентом кокни. Тем не менее, я не утруждаю себя тем, чтобы смотреть на них несмотря на то, что они почти наверняка держат оружие направленным нам в головы. Вместо этого, игнорируя и их, и стук своего сердца, я смотрю прямо перед собой на покерный стол, установленный посреди склада, и мужчину, сидящего во главе него.
Это он. Несмотря на то, что он выглядит совсем по-другому, весь в шрамах, щетине и татуировках, в угольно-черной футболке, темных джинсах и кожаной куртке, перекинутой через спинку стула, я узнаю его мгновенно. Я узнаю блестящие каштановые волосы и эти пронзительные ярко-голубые глаза, и все, что я могу сделать, это надеяться, что он меня не помнит.
— Нет, впустите их, ребята, — говорит Уильям-Коннор, откидываясь на спинку стула с ухмылкой на красивом заросшем щетиной лице. — Игра становилась немного скучноватой, но я уверен, что эти дамы смогут оживить вечер, не так ли?
За столом раздается взрыв смеха, мужчины Коннора хрипло соглашаются, а другие женщины проталкиваются вперед, направляясь прямо к своим целям, но я немного отстраняюсь, мой взгляд прикован к Коннору, мое сердце так сильно бьется в груди, что мне кажется, я едва могу дышать.
На фотографиях он был красив, опасно красив, но здесь, во плоти и вблизи, в нем есть что-то еще. Все в этой комнате, от вооруженных охранников до стола, усыпанного картами, фишками и деньгами, фугой сигарного дыма, висящего в воздухе, и звяканьем льда в стаканах для хайбола, кричит о силе, и это все его.
Он построил все это с нуля. Ему это не было вручено. Коннор Макгрегор был наследником империи, но Уильям Дэвис — человек, сделавший себя сам. Глядя на мужчину во главе стола, чьи глаза прикованы ко мне, когда он делает глоток из своего бокала, я задаюсь вопросом, много ли в нем осталось от Коннора. Тот Коннор, которого я помню, был гладким, лощеным, высокомерным, ни одна деталь одежды или прически не выбивались из колеи. Он никогда бы не сел за стол с такими мужчинами, как эти: грубыми, одетыми в джинсы, брезент и кожу, в ботинках, с бородами и растрепанными волосами, со шрамами на лицах, кистях рук, у которых оружие на виду, а не тщательно скрывается. Тот Коннор, которого я знала, не играл в азартные игры и не курил, и он не выпивал в обществе. Перед этим человеком лежит горка чипсов, в руке у него сигара, а у локтя бутылка дорогого коньяка. От него веет властью, деньгами, мужественностью…и чем-то еще.
Другие женщины уже сидят на коленях у мужчин за столом, воздух наполняет пронзительное хихиканье. Хотя звук затихает до эха, когда я подхожу к столу и Коннору, чувствуя, как будто время замедлилось, и каждая секунда прерывается биением моего пульса. Я чувствую, как у меня пересыхает во рту точно так же, как это было в отеле, когда я смотрела на его фотографии. Его взгляд не отрывается от моего, и он наблюдает за мной почти жадно, как за добычей. Едой.
Он лениво улыбается, когда я подхожу, и я вижу капельку коньяка, все еще прилипшую к его полной нижней губе.
Каким бы он был на вкус, если бы я поцеловала его в губы и слизнула каплю?
Эта мысль пугает меня и заставляет судорожно вздохнуть. Отвратительные запахи переулка исчезли, их заменили тяжелые ароматы ванили и табака, сигарного дыма и дорогого алкоголя, пороха и чего-то еще. Этот запах вызывает что-то теплое и тяжелое глубоко в моем животе, когда я обхожу стол и направляюсь к Коннору, его взгляд следует за мной, как будто я привлекла его внимание с того момента, как вошла в дверь.
Что-то мужское, мускусное витает в воздухе, и я знаю, что это он.
Я снова чувствую боль между ног, нарастающую влагу возбуждения и с трудом сглатываю. Я чувствую на себе взгляды всех мужчин в комнате, даже тех, у кого на коленях женщины, но все, что я вижу, это Коннор. И судя по тому, как он смотрит на меня, кажется, что все, на что он может смотреть, это я.
Хорошо. У тебя все хорошо получается. Продолжай идти.
Слова шепчутся в моей голове, подталкивая меня вперед, пока я не останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки от него, мое сердце бьется так быстро, что я слышу, как кровь стучит в ушах.
— Ну, привет, милая, — медленно произносит он, и та же ухмылка кривит его губы, когда он смотрит на меня. — И что такая красивая девушка, как ты, могла искать в подобном месте? Его глаза обшаривают меня, пока он говорит, задерживаясь на моей груди, узкой талии и ниже, прежде чем скользнуть обратно по всей длине в откровенном проявлении похоти, от которого мой пульс снова учащается.
Если бы я не видела файл, фотографии, доказательства, я бы почти не поверила, что это был он. Он выглядит так по-другому, говорит так по-другому, все в нем грубое, жесткое, опасное, весь лоск стерт и заменен чем-то другим, но это не делает его менее привлекательным. Во всяком случае, это заводит еще сильнее, возбуждая меня так, как никогда не возбуждал прежний Коннор, и я не знаю, что с этим делать. Я чувствую его жар, когда он смотрит на меня со своего места, от него исходит аромат сигарного дыма и теплой кожи, и что-то такое глубоко мужское, что у меня подгибаются колени. После всех этих лет я снова очень близка к нему, но чувства, захлестывающие меня сейчас, совсем не похожи на те, что я помню. Это заставляет меня чувствовать неуверенность и выводит из равновесия. Прежде чем я осознаю, что происходит, его рука обвивается вокруг моей талии, и я буквально теряю равновесие, когда он усаживает меня к себе на колени.
Его рука крепко обнимает меня за талию, притягивая к себе, и я не могу дышать. Коннор протягивает руку, касаясь моей челюсти грубыми кончиками пальцев.
— Такая хорошенькая девушка, намного красивее других, — размышляет он. — Ты, должно быть, здесь что-то ищешь. Или кого-то? — Он улыбается мне, и я чувствую, как дрожь пробегает от макушки до кончиков пальцев ног, моя кожа горит повсюду, но особенно во всех местах, к которым он прикасается. Его рука обнимает меня за талию, его пальцы растопырены на моем бедре, его сильные, мускулистые бедра под моими. Его пальцы все еще нежно касаются линии моей челюсти.