Но она произнесла стоп-слово.
Я открываю дверь вопреки всем своим инстинктам. Она колеблется, но затем вздергивает подбородок и проходит через дверь, даже не взглянув на меня.
Ночь закончилась.
Но я молю бога, чтобы она не заканчивалась никогда.
17
СИРША
Мне кажется, что каждый дюйм моего тела дрожит. Я не могу поверить, что из всего этого обещание Коннора бросить меня на кровать и доставить мне удовольствие своим языком до стольких оргазмов, сколько я пожелаю, заставило меня, наконец, произнести сто-слово, но я также знаю почему. То, что я набросилась на него, возбудило меня больше, чем я когда-либо думала, что это возможно. И я очень, очень боялась, что, если я позволю ему на самом деле уложить меня на кровать, вот так прикоснуться ко мне ртом, рассмотреть меня так близко, я буду умолять его трахнуть меня. Я бы умоляла его лишить меня девственности, и после того, что мы только что сделали, я не совсем верю, что он отказался бы.
Он хочет меня, я это вижу. Он сдерживается из-за моей девственности, но, если он получит ее в лондонском секс-клубе без клятв и обязательного контракта, он может отказаться от всего этого. Мой отец скорее всего, мог бы попытаться убить его из-за этого, но за спиной у Коннора яростно преданная банда. Он не сдался бы без боя. Я знаю, что только честь, которая у него есть, удержала его от того, чтобы уже сейчас, заставить умолять меня его, а потом лишить меня девственности и уйти. В глубине души он хороший человек, даже если не хочет этого признавать. Даже если он очень старается это скрыть. Поэтому я произнесла это слово, хотя мысль о его губах на мне так же, как мои только что были на нем, заставляет меня дрожать от желания до глубины души.
Когда Коннор открывает дверь, мне хочется вернуть все назад, остаться здесь подольше и испытать больше из того, чему он должен меня научить. Одно воспоминание о том, как он смотрел на меня сверху вниз, когда кончал мне в рот, снова безнадежно возбуждает меня. Как я и опасалась, я не только поняла, о чем он говорил, когда сказал мне, что у него есть желания, которые я не могу себе представить. Я поняла, что тоже хочу их. Но я не хочу доставлять ему удовольствие от осознания того, как отчаянно я хочу его, поэтому я прохожу мимо него в холл, как будто мне все равно, что все кончено, и жду, пока он закроет за нами дверь.
Его рука скользит по моей талии, вниз к моей заднице, и я чувствую, как сжимаюсь при воспоминании о его пальце там. Я отворачиваюсь от него.
— Мы больше не в комнате, — напоминаю я ему, вызывающе вздергивая подбородок. — Ты не можешь прикасаться ко мне, как тебе заблагорассудится.
— О? — Глаза Коннора опасно блестят. — Не разыгрывай передо мной снова высокомерный спектакль, принцесса. Или ты забыла, что менее получаса назад я заставлял тебя извиваться и кончать до тех пор, пока ты чуть не заплакала, с моим пальцем в твоей заднице?
Я краснею ярко-красным. Я ничего не могу с этим поделать.
— Ты будешь называть меня по имени, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. — И говори со мной с уважением, Коннор Макгрегор. Это было всего один раз, — холодно добавляю я, шагая впереди него к лестнице. — Это больше не повторится.
Честно говоря, мне ненавистна сама мысль об этом. Я хочу, чтобы это случилось снова, хочу всего этого и даже больше. И все же между нами возникла стена, буфер против пугающе сильного желания, которое он вызывает во мне. В конце концов, я использовала стоп-слово именно потому, что боялась, что в противном случае откажусь от самого ценного оружия, которое у меня есть, просто ради еще большего восхитительного удовольствия, которое он обещает.
— Все в порядке, — ровным голосом произносит Коннор из-за моей спины, и когда я оглядываюсь, он ухмыляется, как будто ему действительно насрать. — У меня там было много женщин до тебя, Сирша, и еще много будет после. Я не буду страдать.
Я останавливаюсь, подавляя внезапную ослепляющую ревность и гнев, которые чувствую, но он видит это по моему лицу. Его руки скользят вверх по моим рукам, когда мы стоим наверху лестницы, сжимая их, когда он снова притягивает меня к себе, но не для поцелуя.
— Что? — Насмешливо спрашивает он. — Ты думала, я немного поиграю с тобой, узнаю, что ты можешь исполнить все, что я когда-либо пожелаю, и буду твоим, и только твоим? — Он смеется. — Я знал, что ты высокомерная маленькая принцесса, но это немного чересчур, Сирша.
Коннор отпускает меня, отступая назад.
— То, что мы сделали сегодня вечером, было ерундой, Сирша. Так сказать, верхушка причудливого айсберга. Ты даже не представляешь, как бы я унижал и развращал тебя, если бы у меня была свобода делать с твоим восхитительным телом все, что мне заблагорассудится. И это невозможно выбрать. Я не буду отрицать, что ты доставила мне удовольствие, или что я с радостью приму все остальное, что ты можешь предложить, если я решу это принять. Но ты не такая уж особенная, Сирша. — Он дразняще треплет меня за подбородок. — И при этом ты ужасно предсказуема.
Он толкает меня вниз по лестнице, и я чувствую, как закипает моя кровь, все удовольствие отступает, когда мой подавленный гнев на него вспыхивает с новой силой.
— Ты тоже не такой уж особенный, Коннор Макгрегор, — бросаю я ему вслед. — Только потому, что ты доминирующий засранец с большим членом, это не значит, что я не могу найти кого-то другого, кто заставит меня так кончить. На самом деле, я рада, что пришла сюда с тобой сегодня вечером. Это просто означает, что я буду знать, о чем просить, когда у меня будут те любовники, которых ты обещал мне, что я могу иметь.
Мне кажется, я вижу, как при этом напрягаются его плечи, но я не могу быть уверена, потому что он просто продолжает уходить от меня, спускаясь по лестнице.
***
На обратном пути мы не сказали друг другу ни слова. Я пытаюсь не обращать внимания на боль в груди, когда обнимаю его сзади на мотоцикле. Жар его тела просачивается в мое, и теперь уже знакомый его запах наполняет мои чувства, когда мы мчимся обратно к отелю, а ветер бешено свистит вокруг нас. Я могла бы влюбиться в этого мужчину. Я могла бы влюбиться в него всего: в его высокомерие, его красоту, его доминирование, его упрямую, приводящую в бешенство силу. Вместе мы могли бы править так, как ни одна другая пара, которая когда-либо возглавляла ирландских королей, как истинные король и королева, которых криминальный мир Бостона никогда не видел.
Я могла бы сравниться с ним силой в поединке, если бы он позволил. Но это не то, чего он хочет. Ему нужна трофейная жена, племенная кобыла, как и любому другому мужчине. Он хочет съесть свой пирог и другие тоже. И по этой причине я не могу влюбиться в него. Если я это сделаю, я знаю, что он разобьет мне сердце. Не так, как это сделал Лайам. Лиам опозорил меня, унизил, отверг и причинил боль, но теперь я знаю, что никогда не смогла бы быть счастлива с ним. Коннор был тем, в ком я нуждалась, мужчиной, который должен был быть у меня. Однако, если я дам ему знать об этом, отказ Лиама будет ничем по сравнению с болью от отказа Коннора. Он разорвет меня на части.
Я должна защитить себя. И лучший способ сделать это, делать именно то, что он сказал, что я должна.
Выйду за него замуж, лягу с ним в постель, подарю ему наследника, а потом влюблюсь в кого-нибудь другого. Столько, сколько смогу, пока не утоплю то, как сильно я хочу Коннора, в море других любовников.