Найл смотрит на меня сверху вниз, его потемневшие голубые глаза встречаются с моими, и я снова вижу в них тот намек на тоску.
— Нет, девочка, — наконец говорит он, делая шаг назад. — Я просто дразню тебя. Конечно, я бы не стал этого делать. Не раньше, чем узнаю, что ты бы этого хотела.
Эти последние слова повисают между нами, пока я в шоке смотрю на него. Его челюсть сжимается, как будто он понимает, что, возможно, сказал слишком много, но он не двигается, чтобы уйти, и я не отступаю. Мое сердце пропускает удар в груди, а во рту пересыхает.
— Что ты имеешь в виду? — Шепчу я, чувствуя, как будто мир переворачивается.
Внезапно я вспоминаю, как однажды подслушала, как он говорил Лиаму, каким дураком тот был, что не хотел помолвки. Я вспоминаю ночь второй свадьбы Катерины и Виктора, когда я столкнулась с Лиамом на балконе, и то, как Найл смотрел на меня, уходя. Затем меня осенило, и я почувствовала себя дурой из-за того, что никогда не замечала этого раньше.
Все это время, всю нашу жизнь, я была обещана либо одному брату Макгрегора, либо другому. И Найл был рядом все это время, как лучший друг Лиама, наблюдая за тем, как это происходит. Наблюдая, как Коннор уходит, наблюдая, как Лиам занимает его место, как за столом, так и в моей жизни, зная, что у него никогда не будет того, что есть у Макгрегора, из-за имени, с которым он родился, и семьи, в которой он родился.
Ни собственного места за столом, ни рядом со мной.
Он хотел меня, когда я была у Лиама. И я понимаю, когда он стоит там и молча смотрит на меня сверху вниз, что он хочет меня сейчас. Но у него столько же чести, сколько у любого человека, сидящего за этим столом, даже больше. И он никогда бы не прикоснулся ко мне, если бы не думал, что я тоже хочу его.
— Это не имеет значения, Сирша. — Найл проводит рукой по волосам, отступая назад. — Мне очень жаль. Мне не следовало идти за тобой сюда. Я только… я беспокоился о тебе. Ты выглядишь подавлено, — добавляет он, и его губы кривятся в дразнящей ухмылке.
А затем, как будто он не может остановиться, он протягивает руку, чтобы заправить прядь моих волос за ухо, где они спутались вокруг моего лица после поцелуя Коннора. Его пальцы с грубыми кончиками касаются гладкой кожи моей щеки, и я не могу остановить резкий вдох, мои глаза расширяются, когда я смотрю на него.
— Сирша. — Он шепчет мое имя мягко, почти благоговейно. — Лиам был дураком, что позволил тебе уйти. — Его пальцы задерживаются на моей щеке, и я вижу, как он борется и как ему тяжело отстраниться. — Я говорил ему это снова и снова.
— Почему? — Слово вырывается на выдохе, и я осознаю, как близко он стоит, его мощное боксерское тело способно одолеть мое в одно мгновение, если бы он захотел. Если бы он захотел, но он этого не сделает.
— Потому что это правда. — Ладонь Найла прижимается к моей щеке, и я чуть не поддалась его ласке. — Глуп тот человек, который когда-либо отпустит тебя, Сирша О'Салливан. Я всегда так думал. — Он придвигается ближе, его тело почти касается моего, но не совсем. — Я мог бы поцеловать тебя прямо сейчас, — бормочет он, его пальцы скользят вверх, касаясь моих спутанных волос. — Это то, что он делал, не так ли? Чтобы ты выглядела вот так, спутанной, раскрасневшейся, с припухшими губами. — Его голос низкий, хриплый, а глаза сапфирово-голубые от желания. — Поцеловать тебя?
— Ты мог бы, — шепчу я. Каково бы это было, если бы меня поцеловал другой мужчина? Часть меня отчаянно хочет, чтобы он сделал это, чтобы я могла знать, Коннор это или просто моя неопытность заставляет меня так гореть, заставляет меня хотеть и нуждаться так отчаянно. Я чувствую, что дрожу до самых костей, верхушка моих бедер такая влажная, что я почти боюсь, что это могло бы просвечивать сквозь джинсы, если бы они не были такими темными, и я не знаю, из-за Коннора или Найла, или из-за обоих. Я не знаю, и я так отчаянно хочу снова почувствовать себя под контролем. Понять себя и свои желания.
— Нет. — Найл тяжело сглатывает, его рука убирается от моего лица, а челюсть сжимается. — Я не могу. — Он быстро отстраняется, как будто боится того, что может случиться, если он снова прикоснется ко мне. — В другой жизни, может быть, Сирша О'Салливан.
— Скоро это будет Сирша Макгрегор, — выпаливаю я. Я точно не знаю, почему я это делаю, я даже не уверена, сказал ли мой отец Найлу, что Коннор согласился вернуться. Я не знаю, почему говорю это вслух, когда у меня на пальце еще нет кольца, но меня внезапно охватывает глубокая потребность, чтобы он знал.
— Я знаю. — Мускул на челюсти Найла снова дергается. — Грэм сказал мне сегодня вечером, что Коннор планирует вернуться домой. Он недоволен тем, как это делается, но я думаю, что он выбирает свои сражения… на данный момент. — В его голосе слышится предупреждение, которое я сразу понимаю, заставляя мой желудок скручиваться от беспокойства. Я очень хорошо знаю, что мой отец намерен использовать меня, чтобы манипулировать Коннором, и что Коннор точно так же не желает, чтобы им манипулировали. Очень скоро я буду разрываться между тем, чтобы быть послушной дочерью своего отца и верной женой своего мужа, и это не та должность, которая мне нравится. Это даже не та должность, с которой я уверена, что готова справиться.
— Скажи Лиаму. — Я делаю два шага к Найлу и вижу, как он вздрагивает, его руки сжимаются в кулаки по бокам, как будто он пытается сопротивляться повторному прикосновению ко мне. — Скажи Лиаму, что Коннор возвращается домой, и убеди его… — Я делаю вдох, пытаясь звучать более разумно, менее безумно. — Убеди его уступить место своему брату, отступить. Коннор позволит ему и Ане уехать из Бостона, если он откажется от этого. В этом нет необходимости… не обязательно должна быть война.
Найл вздыхает.
— Девочка, я склонен согласиться с тобой. Но ты, как никто другой, знаешь, что Лиам не такой разумный, каким был когда-то. Он озлоблен против тебя и твоего отца и полон решимости обеспечить своему ребенку право первородства, как он это видит.
— Это Анастасия подталкивает его к этому? Она хочет этого для их ребенка? Потому что ты знаешь, что таблица никогда не примет…
— А ты думаешь, они примут в свою среду банду английских головорезов? — Найл усмехается. — Сирша, ты можешь думать что угодно о позиции Лиама, но ты не можешь притворяться, что Коннор поступает по правилам не больше, чем его брат.
— Я знаю. — Я с трудом сглатываю, глядя на Найла. Теперь он развернулся от меня, как будто готов выбежать из комнаты так же быстро, как и вошел. — Если начнется война, Найл… война между двумя братьями, она может стать кровавой. Никто не хочет этого…
— Я не уверен, что это так, девочка, — серьезно говорит Найл. — Что касается того, кто этого хочет, что ж, это еще предстоит выяснить. Коннор пользуется поддержкой альянса. Я сказал Лиаму, что его шансы удержаться на этом месте невелики, но, как ты хорошо знаешь, в последнее время он не очень склонен прислушиваться к моим советам, даже если они продиктованы благими намерениями. Если бы это было так, что ж, тебя бы здесь не было. Ты была бы уже замужем за ним и, без сомнения, носила бы его ребенка. При этих словах в глазах Найла мелькает что-то похожее на ревность, хотя в этом не было бы никакого смысла. Как он мог ревновать к тому, чего даже никогда не было?