Он продолжает говорить, что, как только закончится наша брачная ночь и медовый месяц нашего нового брака, мы больше не будем так себя чувствовать. Мы не захотим срывать друг с друга одежду при малейшем проблеске возможности.
Я хватаюсь за свою одежду, внезапно осознав, что мы на открытом месте, в остальном пляж кажется пустынным, но дело не только в этом. Моя кожа становится сверхчувствительной и озябшей в угасающем пылу нашей страсти. Я натягиваю лифчик обратно, поспешно стягиваю футболку через голову и уголком одеяла стираю то место, где Коннор кончил на меня, поправляю трусики и натягиваю джинсы обратно. Мне нужно будет принять душ, когда я вернусь в отель, но пока этого хватит.
— Тебе нужно вернуть кольцо. — Коннор протягивает руку, и я краснею. Часть меня не хочет отдавать его обратно, и я знаю, что это глупо. Кольцо ничего не должно значить для меня, просто внешний символ обещания, от которого, я верю, Коннор, по крайней мере, не отступит.
Я снимаю его с пальца, видя, как бриллиант тускло поблескивает в сером свете пляжа, и что-то во мне болит, когда я кладу его обратно в его ладонь. Я прикусываю губу, когда он кладет его обратно в бархатную коробочку, не глядя мне в глаза.
— Коннор… — Я не знаю, что сказать. Я много раз представляла себе, на что может быть похож оральный секс, но я не могла представить, на что это может быть действительно похоже. Теперь, испытав это на себе, я знаю, что никакое количество воображения не могло бы сравниться с реальностью.
Это было так невероятно хорошо. Горячо и влажно, мягко и твердо во всех нужных местах, его потрясающий скользящий язык по моей самой интимной плоти, и когда он лизал…
Теперь я знаю, почему считается, что мужчины так страстно обожают минет.
— Я больше не прикоснусь к тебе, пока мы не поженимся, — натянуто говорит он, теперь и его одежда на нем. — Я только хотел поцеловать тебя. Я не ожидал, что все зайдет так далеко, я…
Потерял контроль. Я знаю, что он хочет сказать, даже если он не может произнести это вслух, не может признать, что я подорвала его самоконтроль. Он был безжалостен, и я почти удивлена, что он не попытался трахнуть меня сейчас. Честно говоря, я не уверена, что остановила бы его, если бы он попытался.
Я хочу сказать ему, что я не жалею об этом, что то, что он заставляет меня чувствовать, превосходит все, что я когда-либо представляла, и что я хочу, чтобы он сделал это снова. Что я хочу провести всю жизнь, занимаясь с ним этими вещами. Что теперь, когда мы на пороге помолвки, мы могли бы сделать это очень скоро… что, когда я с ним, я не могу представить, что хочу другого мужчину, и что больно думать, что даже когда он со мной, он просто выжидает, пока не сможет заполучить других женщин, и что только когда мы врозь, я могу понять, что хочу кого-то другого в будущем. Но я ничего этого не говорю, потому что каждое из этих слов дало бы ему слишком большую власть надо мной. У него уже есть реакция моего тела, то, как я мгновенно пробуждаюсь от его прикосновений, расходясь по швам от нажатия его пальца или прикосновения языка, и этого достаточно. Если бы я сказала вслух, как сильно я его хочу… Я бы дала ему возможность окончательно разбить мое сердце, не так уж и далеко в будущем.
— Это был всего лишь один раз и пусть он будет последним, — говорю я вместо этого. — Поскольку мы договорились об этом, наш брак будет партнерством и ничем более. А теперь…
— Ничего больше, пока мы не поженимся, — твердо говорит Коннор. — Завтра мы возвращаемся в Лондон, а затем в Бостон, как только завершится церемония обручения. Мы будем держать свои руки при себе до нашей первой брачной ночи. А потом…
Мое сердце замирает в груди при мысли о нашей первой брачной ночи, о нем, наконец, внутри меня. Я уже несколько раз видела его член, держала его у себя во рту, и я жажду этого финального соединения больше, чем могу признаться даже самой себе. Я хочу его… всего его.
— Мы будем делать это так часто, как необходимо, чтобы ты забеременела в первый раз, — твердо продолжает Коннор. Сколько раз, мое сердце будет снова замирать при мысли о том, чтобы снова и снова ложиться с ним в постель, о его руках на моем обнаженном теле, обо всех позах, которым он мог бы меня научить. О том, как я только что оседлала его, и мы оба обнажились друг перед другом… — И это все, — заканчивает он. — Как только ты забеременеешь нашим первенцем, мы решим, как мы хотим распределить нашу семью дальше. Ты начнешь принимать таблетки и прекратишь, когда мы решим, что пришло время снова забеременеть, и тогда мы… — Коннор делает паузу. — Пока ты снова не забеременеешь.
Я моргаю, глядя на него.
— Значит, как только я забеременею, мы вообще не будем спать? Пока ты снова не захочешь меня обрюхатить?
— Не нужно быть такой грубой, Сирша. — Коннор поднимается на ноги, сейчас он настолько отстранен, что трудно вспомнить страстного мужчину, который так яростно целовал меня, срывал с меня одежду и кончал на меня, прежде чем он смог даже вытащить свой член, настолько он был возбужден. — Нам нет необходимости заниматься сексом, если только это не для того, чтобы произвести на свет наследников. Мы уже обсуждали это, что мы…
— У меня будут и другие любовники, — перебиваю я. — Открытый брак, я понимаю. Но я тебе совсем не нужна? Помимо того, что нужно, чтобы я забеременела?
— Конечно, я хочу тебя прямо сейчас. Но со временем это пройдет, как я уже сказал. — Коннор встряхивает одеяло, когда я встаю с него, сворачивая его. — Ты увидишь, Сирша. Ты будешь рада терпеть мое присутствие в постели только тогда, когда это будет необходимо, когда я тебе тоже наскучу. — Он подходит ближе, проводит пальцами по моей щеке, и у меня возникает внезапное желание разрыдаться, хотя мне удается сдержаться. — Ты так думаешь только потому, что не знаешь ничего лучшего, — бормочет он. — Это ненадолго. Все пройдет. Ты влюбишься в кого-нибудь другого, и то что между нами, будет не чем иным, как приятным воспоминанием о твоих первых разах. — Он колеблется, его рука все еще касается моего лица. — Я действительно хочу сделать тебе приятное, Сирша. Но это не более того. Ты должна помнить об этом, когда твои чувства покинут тебя.
Мои щеки пылают от этого, и я отдергиваюсь от его прикосновения.
— Мои чувства никуда от меня не денутся, — резко отвечаю я. — Я просто хотела убедиться, что мы четко изложили условия нашего соглашения, так же, как и ты. Не волнуйся, — добавляю я, направляясь к своей лошади. — Я тоже больше не прикоснусь к тебе до нашей первой брачной ночи.
Однако в глубине души у меня гнетущее предчувствие, что мы оба слишком сильно протестуем.
***
Но два дня спустя Коннор остался верен своему слову. Он не только не прикасался ко мне, но и почти не разговаривал со мной. Ни во время обратного перелета в Лондон, ни после. Мы вернулись в тот же отель, в котором останавливались раньше, а Коннор вернулся в свою квартиру, и на этом все закончилось.
Сейчас я готовлюсь к церемонии нашей помолвки и нервничаю больше, чем могла себе представить. Не то, чтобы я не делала этого раньше. Но я думаю, что это часть всего. Надевая сапфирово-голубое платье, которое я купила именно для этого случая, закручивая волосы в гладкий элегантный шиньон на затылке, я не могу перестать думать о том, когда в последний раз делала именно это.