Милая, у тебя впереди адская ночь.
Мой член напрягается при этой мысли, он ноет в строгих пределах моих джинсов, когда я вытаскиваю руку из ее трусиков. Ее лицо становится ярко-красным, она быстро приходит в себя, по-видимому, осознав, что мы только что сделали, когда двери лифта открываются, и она пытается снова застегнуть джинсы.
Меня это нисколько не смущает. Я делал и более грязные вещи в большем количестве общественных мест. Когда она поднимает на меня глаза, ее щеки розовые, как розы, с которыми я думал сравнить ее раньше, я встречаюсь с ней взглядом и подношу влажные пальцы к носу, вдыхая ее аромат. Ее глаза становятся круглыми, как блюдца, на ее хорошеньком личике в форме сердечка, еще шире, когда я провожу языком по кончикам пальцев, пробуя ее на вкус.
Блядь. Я не думал, что смогу стать еще жестче, но она чертовски сладкая на вкус. Я тянусь к ней, моя рука лежит у нее на пояснице, когда мы выходим из лифта, и я не могу дождаться, когда приведу ее в ее комнату, сниму эту одежду и брошу ее на кровать, чтобы я мог как следует вылизать эту сладкую киску. Или еще лучше, она могла бы сесть мне на лицо…
— Нам туда… — говорит Сирша, указывая в сторону коридора и роясь в кармане в поисках ключа от номера. Кажется, она затаила дыхание, и я наклоняюсь, мои губы касаются ее уха, пока мы идем.
— Если ты думаешь, что это было хорошо, милая, ты понятия не имеешь, что я собираюсь сделать с тобой сегодня вечером.
Я чувствую дрожь желания, которая пробегает по ее телу при этом.
— Не могу дождаться, — слабо говорит она, и мне почти кажется, что я слышу нерешительность в ее голосе, но это не имело бы смысла. Минуту назад, когда я прижимал ее к стене, запустив пальцы в ее трусики, в ней не было ни намека на колебание.
Моя рука все равно скользит вниз, поглаживая ее задницу, когда я набираю хорошую пригоршню в обтягивающих джинсах, сжимая ее.
— Ты уже струсила, милая, — поддразниваю я ее, и она поднимает на меня взгляд с крошечной искоркой вызова в ярко-зеленых глазах.
— Даже не мечтай об этом, — говорит она, и уголки ее рта тронуты улыбкой, когда она постукивает ключом от своего номера по двери. Это одно из тех электронных устройств, лампочка мигает зеленым, когда она открывает дверь, и теплое свечение заливает роскошный гостиничный номер. Я не могу разглядеть большую часть кровати, спрятанной за ближайшей к нам стеной, но я увижу все это достаточно скоро. И всю ее тоже, и это то, что меня больше всего интересует. Я бы прижал ее к стене или уложил на пол, так же счастливо, как и в постель. Или, может быть, склонился над комодом, чтобы она вцепилась руками в красное дерево, когда я вонзился бы в нее сзади…
Эта мысль поражает, когда дверь тяжело закрывается за мной, и я следую за ней, мой пульсирующий член тянет меня вперед, как магнит, притягивающий к ней. Я знаю эту девушку меньше часа, и я уже думаю о том, когда я мог бы увидеть ее в следующий раз. Даже если мысль сосредоточена исключительно на том, какие грязные вещи я мог бы делать с ней в течение нескольких ночей, это все равно не в моем характере.
— Ты хочешь чего-нибудь выпить? — Девушка подходит к столику, берет хрустальный бокал, стоящий рядом с ведерком со льдом.
Лед.
Все сигналы тревоги, которые я проигнорировал тогда, на складе, мгновенно срабатывают у меня в голове, и я тянусь к пистолету за спиной, пребывая в полной боевой готовности. Я точно знаю, что она не ходила за льдом, и он не пролежал бы здесь все то время, пока ее не было. Я не из тех, кто регулярно посещает дорогие отели, но я достаточно хорошо знаю, что в какой-то момент ей пришлось бы позвонить, чтобы его доставили. Эта девушка недостаточно богата, чтобы иметь людей в полном своем распоряжении, даже не спрашивая.
Или она богата? Моя рука дергается за спиной, мой член полностью виноват в моей нерешительности. С любой другой я бы уже все выяснил, но, если она действительно просто богатая избалованная девчонка, которая хочет провести со мной ночь в трущобах, я упущу свои шансы, отреагировав таким образом. А может, и нет, криво усмехаюсь я. Может, если наставить на нее пистолет, она станет еще мокрее.
— Полегче, сынок, — доносится грубый голос из левого угла комнаты, где кровать втиснута в угол стены, и я разворачиваюсь, все мысли о девушке справа от меня мгновенно улетучиваются, потому что я знаю этот голос.
Я не слышал его много лет, но до этого слышал слишком часто, чтобы забыть.
Грэм О'Салливан.
Я медленно поворачиваюсь на звук, моя рука все еще сжимает пистолет, и вижу самого человека, сидящего там. Он выглядит немного старше, чем я его помню. Хотя годы в целом были добрыми, у него вид человека, отягощенного множеством забот. Он встает, когда мы смотрим друг на друга, и по выжидательному выражению его лица мне сразу становится ясно, почему я здесь.
Черт. Мне следовало трахнуть девушку на складе и покончить с этим. Обычно я не из тех, кто позволяет своему либидо взять верх надо мной, и в данном случае я выбрал самое неподходящее время для начала. Грэм О'Салливан, последний мужчина на земле, которого я хочу видеть сегодня вечером или в любой другой вечер.
— Нет необходимости в насилии, — говорит Грэм, его голос холодный и рассудительный. — На самом деле, парень, почему бы тебе просто не отложить свой пистолет в сторону, вон там. — Он указывает на комод позади меня. — Ты сможешь взять его с собой, когда будешь уходить после того, как мы закончим разговор.
— Думаю, я оставлю его при себе, — холодно говорю я ему. — В конце концов, не каждую ночь мужчину заманивают в гостиничный номер под ложным предлогом…
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на рыжеволосую девушку, которая поставила бокал и отошла к креслу с подголовником у окна, ее соблазнительное поведение прекратилось. И затем, когда я еще раз вглядываюсь в ее черты, в нежное личико и темно-рыжие волосы, в эти сверкающие зеленые глаза, до меня доходит, кто она такая.
Иисус, Мария и Иосиф. Я стискиваю зубы, когда до меня доходит.
— Сирша О'Салливан, — бормочу я вслух, и она улыбается мне без всякой прежней похоти.
— Она самая, — холодно отвечает она, и я чувствую, как во мне поднимается волна гнева из-за того, что меня так тщательно обманули.
Я не могу поверить, что купился на это, что не узнал ее, но опять же, я помню Сиршу, а эта девушка, совсем не она. Я помню девочку позднего подросткового возраста, неуклюжую и игривую, которая уделяла очень мало внимания мне и гораздо больше моему младшему брату Лиаму, хотя предполагалось, что мы поженимся. Этот обещанный союз не принес мне тогда особой радости или предвкушения, Сирша была тихой и, осмелюсь сказать, чопорной, всегда уткнувшись носом в книгу, одетой в одежду, которая оставляла практически все на волю воображения. Не то чтобы я вообще представлял ее себе. Мне пришлось проехать через весь Бостон, и я нанес серьезный удар по тамошнему женскому населению, прежде чем уехать в Лондон. Тогда я смирился с тем, что женюсь на ней, но я не хотел этого. И мне очень трудно примирить девушку, которую я встретил сегодня вечером, в обтягивающих джинсах, с темным макияжем и байкерских ботинках, девушку, которая извивалась у меня на коленях и позволила мне довести ее пальцами до оргазма в лифте, с Сиршей, которую я помню по Бостону.