Я, конечно, не могу допустить мысли о неудаче.
Она снится мне этой ночью, как снится мне каждую ночь с тех пор, как я вернулся в Бостон с тех пор, как я покинул Нью-Йорк с тех пор, как я ищу ее. Я мечтаю о ней в своей постели и вне ее, я мечтаю о ней у окна в моей квартире, ее светлые волосы сияют, как нимб вокруг головы, ее голубые глаза светятся и смеются. Я представляю, как она идет по паркетным полам, кружась, танцуя, не заботясь ни о чем на свете. Я представляю, как она поворачивается прямо в моих объятиях, ее изящное тело выгибается назад, ее груди прижимаются к моей груди, ее острый подбородок наклоняется, чтобы я поцеловал ее полные губы, чтобы она растворилась во мне.
Я мечтаю найти ее в парижской квартире, о том, как ее лицо загорится, когда она увидит, как я врываюсь, как ее губы наконец произносят слова: Ты нашел меня, я знала, что ты это сделаешь.
Мне снится, как она шепчет, что любит меня, что она верила в меня, что она никогда не теряла надежды. Я мечтаю о том, чтобы она, наконец, стала моей, моей девушкой, моей возлюбленной, даже моей женой, если я смогу найти способ осуществить это, не разрушая все, за что мне поручено отвечать. И я как-нибудь это сделаю. Я верю, что смогу. Если я смогу найти Ану на другом конце света, не имея ничего, кроме описания и суммы в долларах, я найду способ расторгнуть договор о помолвке. Я найду способ успокоить Грэма О'Салливана и сделаю Ану своей женой.
У меня будет жизнь, которую я и представить себе не мог, пока не встретил ее, и все изменилось.
Я спасу ее, и после этого больше ничто не сможет навредить нам, никогда.
Я позабочусь об этом.
АНА
Я почти ожидаю, что Александр снова будет странно вести себя со мной на следующее утро, после того как я проснулась и обнаружила его в своей комнате. Но это не так. Он приносит мне завтрак, как обычно в постель, как будто всего этого испытания, когда я стояла на коленях на полу, никогда не было, и одевает меня в костюм горничной. Никаких признаков Иветт, а после нашего совместного ужина прошлой ночью и стихов в библиотеке на сердце у меня легче, чем когда-либо. Да, и он приходил в мою комнату и наблюдал за тем, как я сплю и ублажал себя, и это как-то странно, говорю я себе, когда мою посуду для завтрака, но я шпионила за ним достаточно часто. Я не могу судить.
Небольшая часть меня задается вопросом, знает ли он, что я была за дверью, и была ли прошлая ночь способом отвернуться от меня. Но чувство вины, которое я увидела на его лице, заставляет меня думать, что это не так. Это делает меня еще более уверенной в том, что он был бы зол на меня, если бы когда-нибудь поймал меня, но этого недостаточно, чтобы я перестала мечтать о том, чтобы снова подняться туда сегодня вечером, надеясь, что не обнаружу, что свет выключен, как я видела прошлой ночью.
В середине дня, когда я вытираю пыль с книг, раздается стук в дверь. Это пугает меня, потому что никто никогда не приходит в квартиру Александра, кроме Иветт, а она вряд ли стала бы стучать. Она просто вошла бы, как будто это место принадлежало ей. Я осторожно отложила метелку из перьев, мое сердце бешено колотилось в груди, потому что Александр никогда не говорил мне, что делать в подобной ситуации. Должна ли я игнорировать это? Ответить на это? Будут ли у меня проблемы, если я выберу неправильный вариант?
Стук раздается еще дважды, пока я переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь принять решение, и в итоге я так долго топчусь в фойе, что слышу шаги того, кто это был, начинающие удаляться. Я даю ему еще несколько минут, еще больше беспокоясь о том, чтобы подойти к входной двери сейчас и, наконец, открыть ее.
Сейчас там, конечно, никого нет, но кое-что есть — длинная белая коробка, перевязанная огромной серебристой лентой, похожая на упакованный подарок из универмага, и поверх нее коробка поменьше, а затем еще одна поменьше, как у русских матрешек, стоящих друг за другом.