Это не его вина, но все равно больно.
Лиам. Что-то в моей груди снова болезненно сжимается при мысли о красивом ирландце, который был, пусть и очень недолго, моим другом. У нас никогда не было будущего, но я не могу позволить себе долго думать о том, как он смотрел на меня, как целовал мою руку, как он, казалось, на самом деле слушал меня, когда мы разговаривали, то, как он подавался ко мне, его глаза были яркими и заинтересованными, как будто то, что я говорила, имело значение для него. Как будто ему больше нигде не хотелось быть, только, как рядом со мной.
Я позволила себе немного пофантазировать об этом. Каково это было бы, если бы такой мужчина, как Лиам, был влюблен в меня. Это была нелепая фантазия, я знала это уже тогда. Лиам, один из ирландских Королей, человек во главе стола своей организации. Такой же человек, как Лука и Виктор, только почему-то добрее, немного мягче. Моложе любого из них, так что у мира не было шанса сделать его твердым.
Даже до того, что Франко сделал со мной, даже до Алексея, до того, как я стала сломанной и превратилась в оболочку девушки, которой я когда-то была, я не была бы подходящей парой для кого-то вроде Лиама. Раньше я была тусовщицей, безрассудной и бесстрашной, той, кто отрывал Софию от ее скрипки и занятий и заставлял ее тусить со мной. Я была причиной, по которой мы оказались в клубе в ту ночь, когда ее похитила Братва, причиной, по которой Лука примчался, чтобы спасти ее. Я не из тех девушек, на которых женятся мужчины вроде Лиама. Имя моей семьи было опозорено давным-давно, и я не богата. У меня даже нет больше собственного дома. Я не девственница… далека от этого. У меня нет связей, денег и даже девственности, чтобы выставлять их на всеобщее обозрение. И теперь, после всего, что со мной сделали, я не думаю, что у меня вообще что-то есть.
Я едва помню, каково это, быть той девушкой. И теперь… я даже не уверена, где я нахожусь, не говоря уже о том, кто я.
Я медленно осматриваю остальную часть комнаты. Широкое эркерное окно открыто, впуская теплый весенний ветерок и пение птиц. На окнах развеваются прозрачные кружевные занавески, на спинке кресла-качалки наброшено мягкое одеяло, похожее на кашемировое. На другой стене я вижу деревянный шкаф, который выглядит антикварным, поверхность потерта до темного блеска благодаря латунной фурнитуре. Все в небольшой комнате выглядит таким образом старым, но кажется, что скорее всего преднамеренно состаренным, чем есть на самом деле, вплоть до обрамления вокруг двери и антикварной ручки. Прямо напротив кровати есть еще одна дверь, и, когда я наклоняюсь вперед, я могу заглянуть за нее ровно настолько, чтобы увидеть, что это маленькая ванная комната с железной ванной на ножках-когтях. За креслом-качалкой растет множество комнатных растений, некоторые из них изо всех сил стараются выставить свои листья в открытое окно. Ничто в этом не кажется особенно мужественным. Если уж на то пошло, это комната, предназначенная для того, чтобы чувствовать себя мягко и уютно, как убежище. Уютное гнездышко.
Где я, черт возьми, нахожусь? Мое сердце начинает бешено колотиться в груди, тревога поднимается горячей и плотной, и я обхватываю бедра одеялами, пытаясь не паниковать. Я чувствую, как закручивается спираль, страх сжимает мое горло, и я заставляю себя откинуть одеяла, перекидывая ноги через край кровати. Каким-то образом пребывание в этом месте, которое, по ощущениям, предназначено для комфорта, для укрытия, кажется даже более пугающим, чем явная опасность горного шале Алексея. Я этого не понимаю. Ничто из этого не имеет смысла, и это похоже на ловушку.
Жаль, что я не могу вспомнить больше о том, что произошло. Я знаю, что у Алексея была вечеринка, элитные гости пришли посмотреть, не захотят ли они приобрести женщин, которых он выставил на продажу. Катерину, Софию, Сашу, и двух маленьких девочек, Анику и Елену. Он сказал мне… я крепко зажмуриваю глаза, пытаясь вспомнить, хотя и не хочу.
— Ты слишком искалечена, чтобы тебя продавать. Никто не купит вышедшую из строя калеку балерину. И даже если бы я смог найти мужчину, который бы это сделал, которому нравятся девушки, которые не умеют бегать, ты здесь все равно катастрофа. — Он сильно ударил меня по виску сбоку, вызвав жгучую боль там. — Ты начинаешь истерически плакать, когда кто-то прикасается к тебе, впадаешь в панику при малейшей провокации.
Потом он рассмеялся, но выражение его лица не выглядело веселым. — Если бы у меня было время, я бы нашел подходящего мужчину, который купил бы тебя. Того, кому нравятся сломленные, плачущие маленькие девочки, которые не могут двигаться. Но у меня нет на это времени. Поэтому вместо этого ты послужишь другой цели, моя прелестная маленькая балерина. Ты станешь прекрасным украшением моей вечеринки.