— Я уеду ненадолго, начиная с завтрашнего дня. — Я заставляю себя встретиться с ним взглядом, чтобы это не показалось подозрительным. — Бизнес. Это не должно занять слишком много времени. — Я надеюсь, что это не так. Найл может только тянуть время из-за меня, и чем дольше меня не будет, тем меньше веса будет иметь подписанный мной контракт. Грэм ожидает свадьбы до конца года, и я не сомневаюсь, что Сирша начнет планировать, как только вернется домой.
Тем временем я отправляюсь на поиски Аны.
— Будь осторожен, Лиам, — тихо говорит Сирша, останавливаясь, когда ее отец направляется к проходу церкви. — Возвращайся скорее.
— Я сделаю все, что в моих силах, — обещаю я ей, чувствуя, как мой желудок сжимается от жгучей вины за все это. Она улыбается мне, поворачивается, чтобы последовать за своим отцом, взмахнув платьем, а я стою там, чувствуя, что могу рассыпаться в прах.
— Ты не похож на мужчину, собирающегося счастливо жениться, — замечает отец Донахью из-за моей спины. — Я видел много пар, проходящих через эту церковь, некоторые были счастливее других, но я никогда не видел, чтобы мужчина выглядел таким противоречивым из-за женитьбы на такой девушке, как Сирша О'Салливан.
— И ты тоже. — Я со стоном провожу рукой по лицу. — У меня о многом на уме, отец.
— Другая женщина?
Священник, как всегда, слишком проницателен.
— Все гораздо сложнее.
— Да, так всегда бывает. — Отец Донахью подходит к одной из передних скамей, похлопывает по дереву рядом с собой и смотрит на алтарь, за которым висит светящаяся лампа. — Подойди и посиди немного, парень.
— Мне ранним утром…
Священник бросает на меня пронзительный взгляд, и я вздыхаю, подхожу, чтобы занять место на скамье позади него, чтобы быстрее сбежать, если понадобится.
— Есть ли что-то, в чем ты должен признаться?
— Пока нет, — защищаюсь я, а затем глубоко вздыхаю, проводя рукой по волосам. Если и был кто-то, с кем я мог поговорить, не опасаясь, что это выйдет наружу, то это отец Донахью, даже больше, чем Макс. Он связан собственными обетами хранить это в тайне, а отец Донахью заслуживает даже большего доверия, чем большинство. Он был священником слишком многих членов мафии, чтобы не знать, когда в его интересах хранить молчание. Это помогало ему выживать во время смены режима, когда многим другим, возможно, не удалось бы то же самое.
— Вы знаете Анастасию Иванову?
Вопрос, похоже, на мгновение застает отца Донахью врасплох.
— Да, — говорит он наконец. — Не очень хорошо, но я знаю о ней. В основном через Софию Романо, она несколько раз приводила девушку ко мне за советом, после…
— После чего? — Я прищуриваю глаза. — Я знаю, что ей было больно. Ты можешь рассказать мне об этом подробнее?
Отец Донахью качает головой.
— Ты просишь священника нарушить обет исповеди? Как тебе не стыдно, парень. Но опять же, твоему отцу было не привыкать к нарушенным клятвам и лжи.
— Я не мой отец. — Я стискиваю зубы. — Мне тоже не нужно, чтобы ты говорил мне, кем он был. Я хорошо знаю, что он был предателем, с той минуты, как он поместил этого незаконнорожденного сына в утробу Франчески Бьянки, и до того момента, как он попытался вести двойную игру с итальянцами и русскими. Он чуть не погубил нас всех.
— И ты настраиваешь себя на завершение работы, если не сдержишь обет, который только что дал. — Отец Донахью кивает в сторону алтаря. — Не думай, что я не вижу тебя насквозь, сынок. Я слишком стар и повидал слишком много, чтобы не знать, что вертится у тебя в голове. Твое сердце с другой женщиной, или ты думаешь, что это так, Анастасией Ивановой, и ты думал о том, как расторгнуть этот контракт о помолвке, еще до того, как поставил под ним свою подпись.
— Это не так просто.
— Так ты продолжаешь говорить.
— Она пленница. — Я прикрываю рот рукой, разочарованно вздыхая. — Ее похитили в России вместе с Софией, Катериной и некоторыми другими.
— Да, я слышал о том, что произошло.
— Она была единственной, кого мы не успели спасти. Алексей ответственный за это человек, продал ее до того, как нам удалось проникнуть внутрь. Я не знаю, где она, но…
— Но ты намерен найти ее. И что, жениться на ней?
— Я не знаю, — резко говорю я, в моем голосе возвращается оборонительная нотка. — Найти ее, это первая часть.
— А обручение — это способ обезопасить свое положение, пока ты не примешь решение.
— Да. — Я отвожу взгляд, чувствуя, как усталость начинает одолевать меня. — С этим нелегко справиться, отец. Я не хочу разбивать сердце Сирши или нарушать свое слово. Но меня беспокоят две вещи. Наследие, которое оставил мне мой собственный отец…