Он пожимает плечами с невозмутимым выражением лица.
— Почему бы и нет? Ты бы больше не смогла руководить всеми остальными женами мафии, но что-то мне подсказывает, что тебе это все равно не очень нравится. Ты унаследовала бы все мои деньги как моя вдова. Ты была бы богаче, чем раньше, и свободна. Ты могла бы выйти замуж за Найла…
— Пожалуйста. — Я прижимаю руку ко лбу, качаю головой и закрываю глаза. — Не впутывай в это Найла. Это не имеет к нему никакого отношения.
— Разве нет? — Взгляд Коннора немного темнеет. — Он сообщил тебе, что происходит?
Мне не нужно лгать. Я на удивление плохо научилась скрывать свои мысли и чувства от Коннора, и он немедленно читает это по моему лицу.
— Я так и думал, — раздраженно фыркает он. — Но ты ждала меня возле склада, как послушная маленькая жена. Как это, должно быть, было трудно для тебя.
Нет, что было сложно, так это не иметь возможности обратиться к нему, потому что он был ослом из-за этого. Точно так же, как он ведет себя сейчас.
— Коннор — я облизываю губы, прекрасно осознавая тот факт, что мы оба голые, горячая вода льется на нас, нас окутывает пар. — Ты можешь отбросить ревность? Всего на минутку? И не говори, что ты не ревнуешь, потому что мне сейчас не хочется, чтобы мне лгали. Не мог бы ты просто… позволить мне порадоваться, что ты жив? Потому что так и есть.
Я выдыхаю, поворачиваясь лицом к мужу, наблюдая, как вода стекает по его груди, собираясь на глубоких выпуклостях пресса. Я осторожно протягиваю руку, прикасаясь к нему там, и он втягивает воздух.
— Все болит, — признается он. — Завтра будет хуже.
— Что-то все еще работает, — говорю я с ухмылкой, опуская взгляд вниз.
Несмотря на синяки и ушибы Коннора, по крайней мере, одна его часть, похоже, этого не чувствует. Я вижу, как его член напрягается, поднимается так, что выступает перед ним, а затем становится еще тверже, когда его взгляд скользит по моей влажной груди, и я чувствую волнующий прилив силы.
Даже обиженный, даже раздраженный, даже упрямо приводящий в бешенство, Коннор хочет меня. Благодаря своей анатомии он не может этого скрыть. За считанные секунды он становится твердым, как скала, настолько твердым, что головка его члена почти касается упругой плоти его живота, задевая чуть ниже пупка, когда кончик перламутром блестит от предварительной спермы. У меня текут слюнки от желания попробовать его на вкус, взять в рот всю эту твердую толщу и доставить ему удовольствие, дать ему что-нибудь, что отвлечет его от дискомфорта. Но это означало бы выйти из тупика между нами, показать, что я снова хочу его больше, чем он меня.
— Позволь мне помочь тебе привести тебя в порядок, — мягко говорю я. — Я твоя жена, Коннор. Какими бы сложными ни были отношения между нами, именно я должна помочь тебе почувствовать себя лучше.
Мышца на его челюсти подергивается.
— У тебя все еще месячные? — Спрашивает он, приподнимая одну бровь, когда его пальцы поглаживают нижнюю сторону его члена, ствол подергивается от его прикосновений.
— Нет, — шепчу я.
— Тогда я знаю, что заставило бы меня почувствовать себя лучше. — Его голос хриплый не только из-за вдыхания дыма. Его рука обхватывает член, медленно поглаживая его. На мгновение мне кажется, что он собирается сказать, что я нужна ему, ему нужно удовольствие от моего тела, чтобы отвлечься от боли, и я бы с радостью позволила ему использовать меня для этого. Прямо сейчас я ничего так не хотела бы, как отвлечься от бурлящих, сбивающих с толку эмоций, которые я испытываю, простым удовольствием от траха. За исключением того, что касается нас с Коннором, трахаться нам никогда не бывает просто.
— Чем скорее ты забеременеешь моим наследником, Сирша, тем лучше будут чувствовать себя все, — добавляет он, и мое сердце замирает. Его голос холодный и расчетливый, что не соответствует эротическому виду его мускулистого и обнаженного, поглаживающего свой член под горячими струями душа. — Повернись.
Я колеблюсь. Мысль о том, чтобы сделать это здесь, в душе, немного возбуждает меня, это что-то новенькое, а вода напоминает мне об инциденте в бассейне. Я думала о том дне больше, чем хотела бы признать, учитывая, насколько это было унизительно, но в то же время это было так приятно. Снова и снова.