— Правда в том, что я знаю, что Коннор, возможно, не любит меня. Я знаю, что он, возможно, использует меня только для того, что я могу для него сделать, — шепчу я, слыша, как мой голос надламывается и слегка дрожит, когда я пытаюсь дышать, пытаюсь не заплакать. — Но я не могу сделать все это еще более запутанным, чем оно уже есть, пока не выясню, каковы мои чувства к Коннору на самом деле. Это неправильно, это несправедливо по отношению ко мне… и к тебе тоже. Ты заслуживаешь большего, и я это знаю. Но я не могу дать тебе большего, Найл. Я просто не могу. Если бы я уехала с тобой, я бы провела всю свою жизнь, оглядываясь через плечо, и ты бы тоже. Я не могу просто все бросить и начать сначала по прихоти. Я не такой человек, и даже если бы я была такой… не знаю, хочу ли я этого.
Я делаю глубокий вдох, видя, как в его глазах темнеет боль, но он просил сказать правду.
— Я думаю, что я влюблена в своего мужа Найл, как бы ужасно и жалко это ни звучало при том, как сейчас обстоят дела между ним и мной. И мне нужно разобраться в этом. Может быть, в будущем, если отношения между нами не изменятся, а они, скорее всего, не изменятся, я заведу любовника. Этим любовником мог бы быть ты, но ясно, что мы не можем этого сделать. Ты хочешь большего, чем я могу тебе дать.
— Чего ты хочешь, Сирша? — Его голос спокоен и ровен, но меня это не обманывает. Я слышу волнение чуть ниже него.
— Чего я хочу, в чем нуждаюсь, так это понять, как сделать свою жизнь такой, какой я ее хочу. Мне не нужно и не хочется менять свою жизнь ради другого человека прямо сейчас. Я сделала это для своего отца, для Коннора, и теперь я должна выяснить, как сделать что-то из этого и для себя. Остаться здесь и разобраться в этом, а не убегать от этого. Я никогда не буду счастлива, если сейчас убегу, и я это знаю, и я должна быть верна себе. — У меня сейчас горят глаза, слезы текут из-под век, и я не могу их остановить. — Я не могу прямо сейчас увлечься еще одним запутанным, страстным любовным романом. Мне просто будет больно, и тебе тоже, и всем остальным, как ты и сказал. Я могу признать, что ты прав, Найл, но я не могу дать тебе то, чего ты хочешь. Я… — Мой голос срывается, и я сдерживаю рыдание. — Мне так жаль.
Выражение его лица самое болезненное, что я когда-либо видела. Он выглядит сломленным, как будто я забрала все его надежды и убила их, раздавила до неузнаваемости.
— В другой жизни, возможно, это могло бы сработать, — беспомощно шепчу я. — Но не в этой, Найл. Я не могу…
— Я понял. — Он обрывает меня, его голос похож на зазубренный край разбитого стекла. — Тебе больше не нужно ничего говорить. — Найл делает паузу, его взгляд ищет мой, и я вижу момент, когда из него уходит последняя капля борьбы, его плечи слегка опускаются в знак согласия. — Спасибо, — говорит он хриплым от эмоций голосом, и я смотрю на него в замешательстве.
— За что? — Шепчу я, сжимая руки, чтобы не дотянуться до него.
— За то, что дала мне понять, каково это… любить кого-то так сильно, что сердце может быть разбито. — Он делает шаг вперед, открывая дверь. — Прощай, Сирша.
Ничего не остается, как уйти. Я хочу стоять там и смотреть на него, запоминать его черные волосы, точеное лицо и голубые глаза, его татуированные руки и мускулистое тело, вспоминать моменты, которые мы разделили, но я знаю, что это несправедливо. Мы оба сказали все, что должны были сказать, и закончили. Больше ничего не осталось.
— Прощай, — шепчу я срывающимся голосом и выхожу за дверь.
Звук закрывающейся двери позади меня ощущается как удар под дых. Сначала я даже не чувствую, как вибрирует мой телефон в кармане, так сильно меня трясет, но, когда я понимаю это, я хватаю его и спускаюсь по лестнице, боясь, что это Коннор. Что, если он пришел домой пораньше, а меня там нет? У меня нет столько энергии, сколько потребовалось бы для ссоры из-за Найла сегодня вечером, особенно после того, как мы только что расстались, или как бы вы это ни называли, когда мы даже не были по-настоящему вместе.
Но это не он. Это Катерина, и, отвечая на звонок, я чувствую волну облегчения.
— Алло?
— Привет, Сирша? Прости, я знаю, что уже немного поздно. Но ты можешь встретиться со мной?
Я останавливаюсь на середине шага, сбитая с толку.
— Может быть? Что происходит?
— Просто приходи, если сможешь. У меня есть кое-что, что ты, возможно, захочешь посмотреть.
17
КОННОР
Я, БЛЯДЬ, НЕ ХОЧУ ЗДЕСЬ НАХОДИТЬСЯ.
Никогда раньше у меня не возникало такой мысли, когда я переступал порог подобного заведения. Секс-клуб в Лондоне был для меня как второй дом. Я забронировал там комнату, посещал ее так часто, как только мог себе это позволить, и наслаждался каждой секундой. Мне нравились острые ощущения от встречи с новой женщиной, открытия нового тела, изучения ее изломов, уникальных удовольствий и реакций, а также волнение от прикосновений кого-то нового. Абсолютное отсутствие ограничений или последствий, или необходимости в чем-либо, кроме одной ночи, где мы могли бы бесстыдно дарить и получать удовольствие. Там я чувствовал себя свободным, свободнее, чем где-либо еще, за исключением, может быть, своего мотоцикла.