Это задевает мою гордость, даже сейчас, даже когда я рада, что не стала женой Лиама.
Если он знает, то я не защищаю Анастасию, скрывая информацию при себе, во всяком случае, не от него. Но если ребенок не от Лиама, и короли обнаружат это… Никто не знает, что с ними случится. Даже если Коннор попытается защитить их, будет ли этого достаточно? Я пытаюсь представить, какой может быть реакция Коннора. Я не думаю, что эта информация разозлила бы его, но он, безусловно, мог бы использовать ее для усиления своих претензий. Он мог бы даже использовать их, чтобы убедить Лиама уйти в обмен на то, что тот сохранит это при себе и не поделится с другими королями.
И тут мне в голову приходит еще одна мысль, от которой у меня учащенно бьется сердце.
Если я отдам это Коннору, а я не могу придумать ни одной реальной причины не делать этого, это может показать ему, что он может доверять мне. Что я не буду использовать что-то подобное, чтобы манипулировать им, что я не отдам это сначала своему отцу и не спрошу его мнения, прежде чем идти к Коннору. Это покажет Коннору, что я ему предана. Я, как и Катерина, ставлю на первое место благополучие своего мужа и нашей семьи.
Если я это сделаю, уменьшит ли это его негодование? Смягчит ли его чувства?
Я не знаю, но, осушая свой бокал вина и наливая другой, я знаю, что хочу попробовать. Я хочу протянуть ему руку, попытаться преодолеть пропасть между нами. Я хочу получить шанс на примирение. Я хочу показать ему, какими партнерскими отношениями мы могли бы стать, муж и жена. Настоящая влиятельная пара во главе преступного мира Бостона.
И это идеальное средство для этого.
Я так занята разглядыванием конверта, что не слышу, как открывается дверь или быстрые, тяжелые шаги Коннора. Я не слышу, как он зовет меня по имени, пока он не оказывается в дверях гостиной, и я резко оборачиваюсь, хватаясь за спинку дивана, когда мельком вижу его, и мое сердце почти останавливается в груди.
Он выглядит по-другому. Его взгляд ловит мой, горячий и настойчивый, и он шагает ко мне, стиснув челюсти. Сначала мне кажется, что он злится, пока я не вижу, как две верхние пуговицы его рубашки расстегнуты, а толстый бугорок члена натягивается на ширинку брюк.
Он уже возбудился. И он идет ко мне.
Я чувствую, как адреналин, горячий и волнующий, бежит по моим венам, когда Коннор крадется вокруг дивана, на его лице ясно читается намерение. Я чувствую себя прикованной к месту, забыв о письме из-за шока, вызванного тем, что увидела его так внезапно и вот так. Он выхватывает бокал из моей руки, и часть красной жидкости выплескивается через край на мою рубашку. Я издаю протестующий крик, и Коннор хватает ее спереди, почти разрывая ткань, когда стягивает ее через мою голову, отбрасывая в сторону. Мою кожу покалывает, несмотря на тепло в комнате, но он уже притягивает меня к себе.
— Коннор… — Я пытаюсь отстраниться, пораженная и немного напуганная силой его желания, но он не отпускает. Мы сцепляемся друг с другом на секунду только для того, чтобы упасть боком в пространство между диваном и журнальным столиком, я лежу на спине, Коннор на мне сверху, его колено уже раздвигает мои ноги, чтобы он мог переместиться между ними.
Я чувствую какой-то странный, сладкий запах и морщу нос, мои глаза расширяются от ужаса, когда я понимаю, что это. Чьи-то духи.
— Ты был с другой женщиной, — шепчу я, и мое сердце уходит в пятки, когда меня поражает осознание, хотя я точно знаю, насколько это лицемерно. — Ты…
Если я раньше не понимала, что чувствую к Коннору, то теперь понимаю. Мысль о том, что он может быть с кем-то другим, теперь, когда это стало реальностью, сводит с ума и разбивает сердце, и мне хочется кричать. Я хочу ударить его, пнуть ногой, но он прижимает меня к ковру, и я извиваюсь в его объятиях, пытаясь не заплакать.
— Ты…
— Я ее не трахал, — рычит Коннор, одной рукой зажимая мои запястья над головой, а другой тянется к пуговице моих джинсов. — Я ее не трогал. Я не хотел ее.
Одной рукой он хватает меня за пояс джинсов и грубо стаскивает их вместе с трусиками вниз.
— Я хочу тебя.
От его слов у меня перехватывает дыхание, они крадут все из моих легких и заменяют их горячим, пылким желанием. Они проникают внутрь, и я боюсь принять их за чистую монету, боюсь цепляться слишком сильно. Боюсь того, что они могут означать на самом деле.
Что я хочу, чтобы они значили.