— Я не боюсь небольшого количества крови. — Сирша целует мою грудь, ловко избегая прикосновения к нечистой коже. — Ты сделал это для нас, — бормочет она, постукивая пальцем по кровавому пятну. — Ты разорвал бы на части любого, кто угрожал бы нам, и я это знаю. И я точно знаю, чего заслуживает такой муж.
Не думаю, что мне когда-либо было так тяжело за всю мою жизнь. Сирша снимает с меня брюки, ее руки нетерпеливо стягивают их и мои боксеры вниз, ее рот прикасается к моей набухшей, ноющей головке члена, прежде чем я успеваю даже попытаться направить его туда. Ее рука обхватывает мой ствол, поглаживая меня, пока она сосет меня именно так, как, она знает, мне нравится. Ее язык дразнит мягкую плоть под головкой, а губы трутся о нее. Затем она скользит ниже, ее ярко-зеленые глаза закатываются, чтобы посмотреть на меня, пока она погружает меня глубже в свое горло, дюйм за дюймом, пока моя рука не запутывается в ее волосах, забыв о крови на моей коже.
После… после мы примем душ.
Мне так чертовски хорошо, ее горячий, влажный рот сосет мой член, заглатывает меня, ее свободная рука скользит у меня между ног, обхватывая мои тугие яйца. Ее пальцы поглаживают упругую плоть, заставляя меня выгибаться дугой вверх на кровати, проникая глубже в ее горло.
— Решай, хочешь, чтобы я кончил тебе в рот или в твою киску, — стону я всего через несколько минут ее сосания и лизания, мое желание достигло предела из-за того, что я так долго не обладал ею. — Потому что в любом случае, Сирша, я собираюсь очень скоро кончить в тебя.
Ее губы растягиваются в улыбке вокруг моей ноющей, пульсирующей длины. Она отрывает свой рот от моего члена последним, мучительно приятным посасывающим движением прямо на кончике, ее язык порхает под ним, прежде чем она снимает свои леггинсы и стягивает футболку через голову, чтобы я мог видеть ее обнаженную грудь. Затем она собирается снять трусики, но я хватаю ее, снова сажаю на себя верхом, отдергивая ткань в сторону, и погружаю два пальца в ее мокрую киску.
— Я больше не могу ждать, — стону я. — Просто, блядь, сядь на мой член, Сирша. Мне нужно быть внутри тебя.
На мгновение она оседлает мою руку, ее голова откидывается назад, глаза закрываются с выражением чистого блаженства, рот приоткрывается в стоне, когда мой большой палец трет ее клитор. В следующее мгновение она отстраняется, придерживая трусики, пока направляет головку моего члена к своему входу, скользя вниз по моему влажному стволу одним долгим, медленным скольжением, которое заставляет меня стонать от удовольствия, когда мои пальцы впиваются в мягкую плоть ее бедер.
— Я долго не протяну, — стону я, откидываясь на подушки, пока она скачет на мне, и Сирша издает вздох удовольствия.
— Все в порядке, — выдавливает она, затаив дыхание. — Я тоже собираюсь кончить.
Она наклоняется вперед, ее груди прижимаются к моей груди, когда она целует меня, долго, медленно и глубоко, ее киска сжимается вокруг меня, когда она выгибает спину, прижимаясь бедрами к моему члену, пока я почти не теряю способность думать о чем-либо, кроме ослепляющего удовольствия. Я чувствую, что вот-вот извергнусь, мой член набух и невероятно затвердел, потребность освободиться перекрывает все остальное. Затем я начинаю чувствовать, как она дрожит рядом со мной, и я знаю, что больше не смогу сдерживаться, даже если бы захотел.
Я прижимаю ее к своему члену, поднимая бедра вверх, наполняя ее своей спермой, ее рот посасывает уголки моего горла, ее зубы задевают мою кожу, когда она вскрикивает, ее собственное удовольствие переплетается с моим, пока мы не становимся ничем иным, как цепляющимися, сжимающимися, напрягающимися телами. Кажется, что оргазм длится вечно, мои бедра дергаются, а член приходит в движение, пока я не заполняю ее настолько, что чувствую, как он скользит вокруг моего члена, когда я соединяюсь с ней.
Мы остаемся так, прижавшись друг к другу, пока Сирша, наконец, не испускает вздох и безвольно откатывается от меня. Проходит некоторое время, прежде чем кто-либо из нас находит в себе силы дойти до душа, но в конце концов мы это делаем, оставаясь там вместе под горячей водой.
Сирша помогает мне мыть грудь и плечо, где в меня стреляли, ее прикосновения нежны, действие едва ли не более интимное, чем секс. Она помогает мне снова перевязать рану, когда мы выходим, оставаясь рядом со мной, пока мы вдвоем не устраиваемся на кровати, и когда я снова тянусь к ней, она шутливо шлепает меня по руке.
— Тебе нужно вернуться к отдыху, — говорит она мне, и я, прищурившись, смотрю на нее.