— Я твоя! — Я наполовину стону, наполовину хнычу. — Я твоя, Лиам, только твоя, я…
Наслаждение захлестывает меня, затягивает на дно, я тону в нем, и я опускаю лоб на его плечо, тяжело дыша и простонав его имя, когда терзаюсь о его руку, желая большего. Хочу получить все. Все, что он может мне дать.
Когда мы выходим, после того как мы оба вымылись, он протягивает мне пушистое полотенце, позволяя мне вытереться. Мои колени все еще чувствуют слабость, ступни болят от того, что я провела на них весь день, и я не спорю, когда он снова поднимает меня и несет в постель.
Он позволяет мне скользнуть под одеяло, все еще обнаженной, и на этот раз я не думаю об Александре. Единственный, о ком я думаю, это Лиам, и о его красивом лице, когда он наклоняется, чтобы коснуться своими губами моих.
Когда я засыпаю, единственное, о чем я мечтаю, это он. Мой Лиам.
23
АНА
Звук моего телефона, жужжащего на тумбочке рядом со мной, вторгается в мои сны. В моем сне мне звонит Лиам, его голос на другой линии, но я не могу понять, что он говорит, независимо от того, сколько раз я спрашиваю, снова и снова. Пока телефон не начнет жужжать, вырывая меня из сна в раннее утро, проникающее в мое окно.
На подушке рядом со мной лежит записка. Я бросаю на нее взгляд, тянусь за телефоном и вопросительно смотрю на экран. Я не узнаю номер, но все равно отвечаю, думая, что это, должно быть, Лиам звонит мне откуда-то из нового места или кто-то, чей номер он мне не дал, проверяет, как я. Возможно, из кабинета моего врача. Новый физиотерапевт.
— Алло? — Мой голос хриплый со сна, в горле перехватывает.
То, что я слышу на другом конце провода в ответ, заставляет мое сердце остановиться в груди.
— Наконец-то я нашел тебя, маленькая куколка. По крайней мере, твой номер. Пройдет совсем немного времени, и я также найду тебя.
Я не могу дышать. Я не могу думать.
Давненько у меня не было приступов паники, с тех пор как я прилетела сюда самолетом из Лондона. Тем не менее, я чувствую, как что-то подступает к горлу, мой пульс внезапно бешено колотится в горле, когда комната наклоняется, мое горло сжимается.
О боже, нет. Нет, нет. Этого не может быть на самом деле.
При звуке его голоса все возвращается на круги своя. Я отогнала все воспоминания о нем, пытаясь похоронить их, чтобы начать с Лиамом заново. Чтобы мы могли быть вместе. Я сказала себе забыть все это, что я не могу вернуться назад, и, если я не потеряю эти воспоминания, я потеряю все. Но теперь все это всплывает на поверхность, хорошее и плохое, нежность Александра и его ярость, его руки на мне, он купает меня, раздевает, его голос приказывает мне сесть на пол, его голос выкрикивает мое имя. Его руки на моем горле, его руки на моем теле. Его крики гнева и крики удовольствия, и снова его голос, просящий меня не покидать его. Пообещать, что я останусь.
Я чувствую все это снова: ноющее желание, растущую любовь, нужду, облегчение, боль и утешение, а под всем этим холодный, глубокий страх. Боюсь, что он найдет меня. Боюсь, что он этого не сделает. Боюсь, что он все еще хочет меня, и боюсь, что он этого не делает. Что он заберет меня у Лиама. Что Лиам узнает о звонке и подумает, что я этого хотела, хотела, чтобы Александр нашел меня.
Я чувствую, как внутри меня нарастает замешательство, скручивающее мои внутренности до такой степени, что я не знаю, что правильно, а что нет, чего я хочу, в чем я нуждаюсь.
— Вот почему я тебе нужен, куколка — напевает он по телефону, как будто может прочитать мои мысли, всю суматоху внутри них. — Тебе нужно, чтобы я сказал тебе, что делать, чего ты хочешь. Я нужен тебе, чтобы боль могла уйти. Ты знаешь, что делать, моя милая…
— Я больше не твоя маленькая куколка, — шепчу я, прерывая его. Я выдавливаю из себя слова, те, которые мне нужно сказать, даже когда чувствую, что мое сердце разрывается надвое. Частично это заслуга Лиама, а частично Александра, и что бы я ни делала, я не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова стать цельной. — Я…то, что у нас было, было хорошо, Александр, какое-то время. Но это было неправильно. Я не могу…я не могу вернуться назад.
— Ты можешь, и ты это сделаешь. — Его голос резкий, акцент сильный и ярко выраженный, после моего отказа он стал еще жестче. — Ты забываешь, куколка, что ты принадлежишь мне. Помнишь, сколько я заплатил? Сто миллионов долларов, чтобы ты была сломленной и красивой в моем доме.