У сержанта отвисла челюсть. Разумеется, он отлично знал Ильтара в лицо! Как не знать! До того как сделаться сержантом‑инструктором, он не раз стоял в караулах во дворце. Кому ж там еще и стоять, если не гвардии?!
– Ваше… высочество? – осторожно спросил он, словно пробуя обращение на вкус.
– Это не имеет никакого значения! – отрезал принц.
– Я так не думаю, ваше высочество.
Еще мгновение сержант выглядел так, словно с разбегу ткнулся лицом в незримую стену и не может понять, что, собственно, произошло. Потом по его лицу скользнула ухмылка.
– Новобранец Карвен, когда я говорил тебе, что родина и государь смотрят на тебя, я не имел в виду, что ты должен обращаться к ним за выделением подсобной силы в лице его высочества, – объявил сержант Йанор, отбирая у Ильтара скребок и тряпку.
– Но… – попробовал протестовать принц, – это мой друг! Я хотел…
– Чего‑то хотеть вы можете у себя во дворце, ваше высочество, а здесь хозяин – я. И моя задача сделать из вашего друга настоящего гвардейца. Собственно, за этим он сюда и явился, верно? Служить в гвардии – это честь. Здесь никого не держат насильно. Напротив, изгоняют за малейшую провинность. Так вот, если бы вашему другу не хотелось чистить эти котлы, ему всего лишь нужно было подойти ко мне и сказать об этом. Ничего такого я от него пока не слышал. Так что, ваше высочество, не стоит мешать вашему другу идти по тому пути, который он выбрал для себя сам.
– Но заходить‑то к нему в гости можно? – спросил притихший принц.
– Нельзя, ваше высочество, – покачал головой сержант. – Вот станет ваш друг полноправным гвардейцем, начнет получать увольнения… сам к вам явится. То, что вы здесь сейчас находитесь, – это вообще безобразие. Любого другого мне пришлось бы арестовать.
– Меня спасает мое высокое положение? – рассердился принц.
– Вот именно. И нечестно этим пользоваться, ваше высочество, – сухо ответил сержант. – Я могу полюбопытствовать, как вы сюда пробрались?
– Могу показать. А что?
– Тогда идемте, ваше высочество, я вас провожу, заодно и покажете.
– Был бы я королем, вы бы меня так просто не выставили, – пробурчал Ильтар.
– Даже королю я указал бы на недопустимость его нахождения на посудомойне гвардейской кухни, – с непередаваемым выражением лица ответил сержант. – А если за границей прознают? Вам так охота, чтобы над Ирнией потешались все кому не лень? Чтобы решили, будто мы смешны и нелепы, а следовательно, нас можно не принимать всерьез?
Ильтар поник.
– Я был не прав, – сказал он сержанту. – Спасибо за науку.
– Идемте, ваше высочество. Покажете мне, где вы к нам пробрались, а потом я вам выделю провожатых.
– Да я и сам до дворца доберусь…
– Еще чего не хватало, ваше высочество! – возмутился сержант. – Если с вами, упаси боги, по дороге что‑то произойдет, мне останется только застрелиться!
– Что ж, Карвен, удачи тебе! – Ильтар подошел к другу. – Прости, я хотел помочь, а кажется, все только испортил… Ты выбирайся к нам, когда только сможешь, ладно?
– Обязательно выберусь, – пообещал Карвен. – А котел ты хорошо вычистил. Просто отлично.
Он подмигнул другу, и принц в сопровождении сержанта покинул посудомойню.
«Ай да сержант! – подумал Карвен. – Сумел‑таки выставить принца! Нет, ну кто бы мог подумать?!»
***
– И что это такое? – грозно вопрошает сержант, глядя на Карвена.
– Это? Наряд вне очереди? – пытается угадать тот.
– Нет уж, новобранец Карвен! Никаких больше нарядов! – взрывается сержант. – Чтоб я опять пришел и увидел, что наряд за тебя отрабатывает его высочество?! Молчишь?!
– Молчу, господин сержант.
– Вот и молчи! И так же молча – на плац! Три часа строевой подготовки! А его высочество пусть драит котлы у себя во дворце, если ему больше заняться нечем, ясно?!
– Так точно, господин сержант!
– И посмей только передать ему эти мои слова!
– Так точно, господин сержант!
– Что?!!
– Никак нет, господин сержант! Простите, господин сержант, оговорился.
– Я тебе покажу – оговорился! Марш на плац, мерзавец! И кстати…
– Да, господин сержант?
– Если ты хоть где‑то… хоть когда‑то… хоть наяву, хоть в страшном сне обмолвишься… хоть живым, хоть мертвым, что его высочество вместо тебя котлы драил… я с тебя шкуру клочьями спущу, и это не шутка. Уяснил?
– Так точно, господин сержант!
– Тогда марш на плац!
– Слушаюсь, господин сержант!
***
Тяжкие раздумья одолевали сержанта Йанора. Он налил себе очередную кружку пива и подпер рукой щеку. С одной стороны, нужно этому сопляку Карвену за его предупреждение насчет шпаги выпивку поставить, а с другой… – бурчал он, глядя, как медленно оседает пена.
Сержант Йанор терпеть не мог любимчиков. А Карвен – типичный любимчик. Да еще и наглый какой! Самого принца вынудил котлы драить. Нет, сержант, конечно, никому и никогда не расскажет об увиденном. II Карвену не позволит. Пусть только попробует хоть пикнуть об этом! Узнает, что такое настоящий сержантский гнев.
Но этот поганец малолетний и без того слишком много о себе понимает, а если сержант его в кабак позовет… как бы он и вовсе не возгордился. Или, хуже того, решил, что сержант его высоких связей испугался и теперь подлизывается. С него станется!
С другой стороны, не позвать тоже нельзя – черная неблагодарность выходит. А неблагодарным сержант Йанор никогда не был и не собирался. Кто знает, может, Карвен ему жизнь спас? Вот доверился бы он этой дорогой изящной побрякушке, которую ему вместо шпаги продали, а она бы его и подвела. И что тогда? Хорошо еще, если на дуэли. Был сержант‑инструктор – и нет его. Жаль, конечно, да что поделаешь? Другой на его место сыщется. А если, сохрани боги, мятеж или еще что? Когда от твоей шпаги не только твоя жизнь зависит? А ведь гвардия не абы что, гвардии в случае чего дворец охранять приходится. И если подумать, то до таких страшных вещей додумываешься, что лучше бы и вовсе не думать.
Но не думать сержант Йанор не мог.
Перед его внутренним взором проносились видения одно страшней другого, и самым страшным из них было то, где он закрывает собой короля от обезумевшей толпы заговорщиков, взмахивает шпагой, и та ломается в его руках, оставив его безоружным против десятка вооруженных противников. Чей‑то чужой клинок находит его грудь, он падает, гаснущим взором успевая заметить, как озверевшая стая смыкается вокруг одинокого короля.
Впервые ему это увиделось, когда он вместе с кузнецом явился к уважаемому торговцу Флеммину. Как он тогда удержался и не оторвал дрожащему купцу голову, это одним богам ведомо. Гнев его обуял такой, что… Помнилось лишь, как хрустнула переломившаяся в его руках хваленая шпага. А потом торговец, мелко трясясь, сыпал извинениями и оправданиями вперемежку с деньгами и обещаниями, а сержант все рычал: «Смотри мне, паскуда, если узнаю, что ты хоть одному гвардейцу или любому солдату продал такую же дрянь…»
Угрозы, коими сержант осыпал уважаемого Флеммина, вспоминать было неловко. Они были нецензурными, подробными и фантастическими. К тому же тогда он с трудом удержался, чтобы от угроз не перейти к их немедленному воплощению. Когда все закончилось и перепуганный торговец уполз в глубь собственной лавки отходить от пережитого ужаса, сержант вышел, грохоча сапогами, подождал своего спутника и с силой хлопнул дверью.