– Ну… да.
«О боги, да его уже не первый раз спрашивают! Он даже устал отвечать. И возмущаться устал. Просто смирился с этим! С такой клеветой!»
– Значит, до вас эта мерзость тоже докатилась, – спокойно констатировал вирдисский принц. – И вы не побоялись отправиться в уединенную комнату со столь мерзостным субъектом, ваше высочество? Это делает честь вашей отваге.
– Как я могла отказаться? Ведь вы позвали меня ради знаний, ваше высочество, – с искренним сочувствием ответила она. – А тот, кто ищет знаний, не может быть тем, о котором рассказывают подобные мерзости.
– Это была попытка очернить меня в глазах отца, – нехотя пояснил принц Феррен. – Нужно признать, удачная. Отец поверил. Картежник, пьяница, бабник, да еще и наукой увлекся… И это – наследник престола! Стыд и позор!
– Да при чем же здесь наука?! – воскликнула Лорна.
– Вот и я о том же, – кивнул принц Феррен. – Когда я понял, что доказать свою невиновность мне не удастся, я попытался отстоять хотя бы науку. Увы… не преуспел.
«Приравнять науку к пьянкам, картам и веселым девицам?! – с негодованием подумала Лорна о короле Ренарте. – Надо бы отцу рассказать об этом! Такой ли хороший политик этот Ренарт, если кидает подобные вещи в одну кучу? Пусть отец к нему повнимательней приглядится!»
– Приступим! – решительно сказала она Феррену. – Итак, что вас интересует, ваше высочество?
– Присядьте, принцесса, я сейчас, – откликнулся вирдисский принц, изящным жестом указав ей на самое уютное из имеющихся кресел и наклоняясь над грудой рассыпанных книг. – Это было где‑то здесь… сейчас… минуточку…
Когда вирдисский принц, позабыв о том, что на нем костюм для танцев, великолепный костюм в светлых тонах, опустился на колени посреди груды пыльных томов, принцесса Лорна поняла, что видит собрата по тому восхитительному безумию, что составляло смысл ее собственного существования.
«Он и думать забыл, что на нем надето!»
«Он сейчас безнадежно, окончательно перемажется!»
«И почему я считала его некрасивым?»
***
Граф Крэтторн пришел в себя на какой‑то улице. Он стоял, тупо пялясь в пространство перед собой; в его левой руке было что‑то зажато. Граф повернул голову. Это оказались поводья.
«Коня. Они оставили мне коня, – вспомнил Крэтторн. – Чтобы побыстрей убрался…»
Память вернулась. Она прихлынула столь резко, так мучительно и ярко, что он едва не лишился рассудка.
Он больше не граф. И земли у него нет. И замков. С женой его развели. Откопали какой‑то старинный указ о том, что заговорщик… это он‑то – заговорщик?! Он, всегда желавший Ирнии только блага?!
Крэтторн сжал кулаки и глухо застонал от ненависти.
Это все король. Коронованный мерзавец давно под него копал. Размышлял, как извести. Завидно ему было, что у Крэтторна все так хорошо. Спать не мог спокойно, мечтая о замках и землях графства Крэтторн.
Самое смешное, что королю ничего не досталось. Все расхватали другие.
Крэтторн сжал кулаки еще крепче, припомнив, кто были эти самые «другие».
Друзья. Соратники. Клявшиеся в вечной дружбе над трупами убитых врагов. И вот, стоило королю поманить их куском чужой земли – его, Крэтторна, земли, и они забыли о дружбе, о клятвах, о том, что чужая, от веку завещанная кому‑то другому земля священна и что никакой король не имеет права наложить на нее свои грязные лапы, что завтра они сами могут оказаться на его, Крэтторна, месте, его величество ведь может и во вкус войти, чужие земли раздаривая… Все они забыли! Ну как же! Получить хороший кусок чужой земли, приносящий немалый доход, да еще и с замком. Кому неохота?
Предали. Продали. Не господа – торгаши! Жалкие вонючие торгаши, чье место под плетьми, на конюшне!
Ограбили его до нитки. Ничего не оставили.
Крэтторн посмотрел на поводья в своей руке и сообразил, что конь к ним больше не прилагается.
«Украли? Да, наверное…»
Он оглянулся по сторонам в надежде, что конь сыщется где‑нибудь неподалеку, но улица была пустынна па всем видимом протяжении.
«Украли. Точно украли. Сволочи».
Сжать кулаки еще сильней Крэтторн был просто не в состоянии. Да и делу это не помогало. Впрочем, он вообще не знал, можно ли еще что‑то сделать. Если б его величество просто отнял у него титул и земли, тогда Крэтторн мог бы рассчитывать на своих союзников. Однако король рассчитал куда хитрей и первым делом отнял у него именно союзников. Заткнул им рты жирными кусками. И те приняли. И не подавились, сволочи.
Крэтторну представились бывшие союзники, с чавканьем пережевывающие земли и замки, и его передернуло от отвращения. Он машинально коснулся того места, где еще недавно была шпага.
Была.
Разоблаченным заговорщикам шпаги не полагаются. Даже простолюдинам на службе короля можно их иметь, а ему… Впрочем, он же теперь тоже простолюдин. Был граф Крэтторн, и нет его. Королям очень не по нутру, когда кто‑то пытается сравняться с ними в силе.
Крэтторн стоял и думал, что никогда не смирится. Никогда не привыкнет к тому, кем он стал.
У него отобрали все. Титул. Власть. Земли. Замки. Оружие. И даже коня свели… Что ж, раз так, он тоже примется отбирать. Не для того, чтобы выжить. Жить жалким подобием прежнего себя ему неинтересно. Нет, он станет красть, чтобы отомстить тем, кто лишил его всего, что у него было. Опозорил. Унизил. В клочья порвал его жизнь. Вот единственная достойная цель. А другой в его положении и быть не может.
Отомстить. Уничтожить врагов. Смять, скомкать, раздавить, увидеть, какого цвета их кровь… попробовать ее на вкус… на запах… на вес… почувствовать, как она высыхает на ладонях… а тогда и умереть не жалко.
Безумие распахнуло над бывшим графом свои черные крылья, и Крэтторн радостно потянулся ему навстречу, заворачиваясь в него, словно в плащ. В нем было тепло. Безумие успокаивало и грело, делая легким и свободным. Ненависть и ярость стали менее мучительны, покрывшись тонкой корочкой радости. Пьянящая сила наполнила Крэтторна. Рвать и терзать врагов будет очень весело. А потом… потом он умрет, конечно, ведь терзать будет уже некого, а разве можно жить, никого не терзая? Но это потом, а пока…
Крэтторн рассмеялся тихим, ласковым, шелковистым смехом и сделал шаг. Первый шаг навстречу неземным наслаждениям. Он знал, что запомнит каждый миг своей мести. Сполна насладится каждым ее мгновением.
– Я иду. Слышите? – прошептал он, и нежный мелодичный шепот, сорвавшийся с его уст, ничуть не похожий на скрипучий голос прежнего графа Крэтторна, скорей уж сравнимый с шепотом юной прелестницы на ложе страсти, напугал бы любого, когда б было кому его слышать.
Впрочем, самого графа подобные мелочи больше не беспокоили.
«Украсть шпагу. Убивать. Короля, друзей‑предателей, всех».
Крэтторн медленно шел по улице, крался, словно большой охотящийся хищник, касаясь окружающего мира всем телом и всеми чувствами сразу. У него не было конкретной цели, точнее, его целью был весь этот мир сразу, весь этот исторгнувший его мир. Ему необходимо было оружие и было безразлично, от кого и каким способом он его получит. Украсть так украсть, убить так убить… а вот потом…