Феррен почувствовал, что у него трясется голова. Дрожат ноги, дрожат руки, весь он трясется, словно кисель. Еще немного, и принцесса заметит, в каком он состоянии. Нужно собраться, успокоиться. Принцесса должна видеть, что он осознает свою вину, видеть его раскаяние и муки совести, а не отвратительный припадок, который сейчас с ним, похоже, сделается.
«У меня же никогда не было никаких припадков! Да что же это со мной?!»
«Она еще решит, что я опять собираюсь на нее наброситься!»
– Здравствуйте, ваше высочество, – тихо ответила принцесса.
И замолчала.
Ее голос прошелестел в его сознании и затих. Ее голос ничем ему не помог. Не за что было уцепиться, чтоб все‑таки поднять глаза и посмотреть… поднять глаза и посмотреть…
Глаза и голова превратились в тяжкую, неподъемную ношу, которую любой ценой следовало втащить на высокую гору, вот только сил не хватало.
«Еще немного, и она заметит, в каком ты состоянии!»
«Прекрати! Прекрати немедленно! Успокойся!»
Феррен упорно пытался поднять трясущуюся голову и все‑таки посмотреть в глаза Лорне.
«Ты виноват… виноват… виноват…» – грохотали барабаны в его голове.
«Но я же осознал! Я же понял! – попытался возразить он. – Я стал другим!»
«А это не важно, кем ты стал сейчас… не важно, что ты совсем другой… что этот другой никогда бы так не поступил… отвечать придется тому, кем ты был прежде… прежде… прежде…»
«Попытаться что‑то сказать, как‑то извиниться… она же добрая… умная… она…»
«Что?! Что можно сказать?! Какие тут могут быть извинения?! При чем здесь вообще она? Это сделал ты. И отвечать – тебе. Только тебе».
«Что ты ей скажешь?»
«Найди хоть одно слово, кроме «здравствуйте, ваше высочество!».
А голова кружилась, кружилась, уводя землю из‑под ног…
– Прости… – прошептал Феррен одними губами. А потом голова закружилась с невообразимой скоростью, пол нелепо вздыбился, выгнулся и ударил деревянным кулаком в лоб.
– Ой, – тихо сказала Лорна, когда принц Феррен покачнулся и рухнул ей под ноги.
Не упал на колени, не простерся ниц, моля о пощаде, – рухнул под ноги, словно убитый.
– Что это с ним? – вымолвила потрясенная Лорна, а Нэллен, переодетый служанкой, уже присел рядом с простертым принцем.
– Он… он не умер? – тревожно спросила Лорна.
– Нет, ваше высочество, – откликнулась ее «служанка». – Его высочество изволили упасть в обморок…
– У меня где‑то была нюхательная соль, – проговорила принцесса, приседая рядом с Нэлленом и пытаясь нащупать пульс. – И впрямь – обморок.
– Минутку, ваше высочество. – Нэллен мигом добыл нюхательную соль и протянул ее Лорне. – Ваше высочество изволите сами?
Принцесса выхватила соль у него из руки.
Короткое время спустя принц Феррен открыл глаза и посмотрел в глаза принцессы Лорны.
– Прости меня… пожалуйста… – прошептал он. – Я… многое понял с того… случая… правда понял. Я больше никогда… ни с кем так не… веришь?
Он протянул ей свою дрожащую руку.
Недолгое время принцесса пристально смотрела в его глаза. А он не отводил взгляда. Что‑то поменялось, и теперь он вновь мог смотреть ей в глаза.
– Ты… мне веришь? – тихо прошептал он.
– Верю, – ответила Лорна, на миг коснувшись его руки.
А потом, слегка переменившись в лице, добавила:
– А что такое? Я ничего не помню. И вы… вы ведь тоже ничего не помните, ваше высочество? И вообще, о чем это вы? Мы говорили о созвездии Двойной Щит.
– Да, – с облегчением выдохнул Феррен. – И впрямь, о чем это я? Действительно, давайте поговорим о созвездии Двойной Щит.
Он поднялся на ноги, кое‑как привел себя в порядок, и до самого конца этой недолгой беседы они говорили исключительно о созвездиях.
Феррен с удивлением обнаружил, что не в состоянии больше относиться к Лорне как к женщине, не может захотеть обладать ею. Она не перестала быть прекрасной. Как раз наоборот, разбуженная своей любовью, она была чудо как хороша. Но Феррен больше не мог позавидовать Ильтару. Для него Лорна стала чем‑то большим, нежели просто женщина, чем‑то недоступным для обладания. Нет, он не обожествлял ее, не преклонялся перед нею. Она была чем‑то вроде рассвета, заката или звездного неба над головой. Он мог любоваться ею, как все мы любуемся рассветами и закатами, но ведь никого из нас не охватывает досада, что мы не в состоянии их обнять.
* * *
«Ох, и злой же язычок у моей новой «служанки»!» – подумала принцесса Лорна.
На правах телохранителя Нэллен при ней присутствовал, а на правах служанки обсудил все стати несчастного принца Феррена столь подробно и метко, что оный принц со стыда бы сгорел. Причем проделано все было до того изящно и остроумно, что удержаться от смеха было попросту невозможно.
– Экая ты безжалостная, – хихикнула Лорна.
– Работа у меня такая, – в ответ ухмыльнулась «служанка».
«Вот и все, – думалось Лорне. – Это оказалось так просто. И никаких больше страшных снов. Хотя бы потому, что Феррен… он, кажется, и впрямь понял…»
«У меня теперь будут совсем другие сны, – думала принцесса, вновь припоминая их первый с Ильтаром поцелуй. – И все у нас будет хорошо!»
Она бросила взгляд в зеркало, проверяя, не нуждается ли ее прическа в заботах настоящей служанки. Нэллен, конечно, фантастически многое умеет, но парадная прическа принцессы – это нечто особенное. Доверить ее можно только очень опытным рукам.
«Да нет, кажется, все нормально», – подумала Лорна, слегка поправляя и без того безупречную прическу.
И тут зеркало внезапно качнулось вперед. Принцесса невольно отшатнулась от подавшегося к ней собственного отображения.
«Примерещится же такое!» – подумалось ей.
Тяжелое зеркало в раме, закрепленное на низеньком столике, качнулось еще раз.
– Нет, мне не померещилось, – промолвила принцесса, вставая со стула и делая шаг назад, подальше от странно раскачивающегося зеркала.
– Ничего себе! – присвистнул Нэллен у принцессы за спиной. – Ваше высочество, назад!
Зеркало качнулось еще раз и рухнуло на пол вместе со столиком, едва не задев Лорну.
– Проклятье! – выдохнул Нэллен. – Ваше высочество… покиньте помещение!
Стена позади зеркала чудовищно вспучилась, словно была мягкой, как воск, и что‑то надавливало на нее изнутри. Здоровенный каменный пузырь, выпершийся наружу, вдруг раскрылся чудовищным каменным цветком, жутким зевом, полным непроницаемого мрака. Из этого мрака наружу медленно вышагнуло нечто. Нечто, очень похожее на человека. Вот только это был не человек.
Принцесса Лорна сжалась от ужаса, глядя на приближающуюся к ней чудовищную фигуру.
Статуя.
Каменная статуя, вышедшая из стены.
Ожившая каменная статуя без лица.
Почему‑то это пугало больше всего остального. Плоская голая поверхность в том месте, где должно быть – ну хоть какое‑нибудь, пусть даже отвратительное или жуткое – лицо. И только два глаза, два поразительно живых каменных глаза торчали посреди этой пугающей пустоты.