Я возник в незапамятные времена
, – начал амулет, но был немедленно и безжалостно прерван.
– Но сам‑то ты эти времена помнишь? – нахально перебил его Нэллен.
Разумеется
, – недовольно ответил амулет зла.
– Вот и рассказывай нормально. Как я про пиво. А то – нечестно. Договор нарушаешь.
«Когда Теарн, Ирния и Вирдис были единой империей, – повторил про себя Нэллен. – Маркиз Фальт наверняка знает, когда это было! Страшно давно, раз я ничего об этом не слышал. Должно быть, эта каменюка и впрямь древняя до жути. И тупая. За столько веков так ничему и не научиться! Даже элементарным вещам. Не знать, что такое пиво!»
Твоя очередь
, – закончив повествование о «незапамятных временах», сообщил амулет зла.
– Справедливо, – кивнул Нэллен. – Итак, продолжим. Кроме пива, есть и другие не менее восхитительные вещи, служащие для насыщения величайших из великих амулетов зла. Я говорил о питье, теперь немного поговорим о еде. Итак, начнем с наисладчайшего из блюд земных, ведомого современной науке. Я имею в виду, разумеется, жаркое…
И опять он не лжет. Ни единым словом. Разве может быть для нищего, продрогшего на ледяном ветру мальчишки лакомство более желанное и более недостижимое одновременно? Разве он способен видеть во сне что‑то другое?
Где можно взять жаркое
? – поинтересовался амулет зла, дослушав восхваление жаркого.
– Там же, где пиво, – пожал плечами Нэллен. – Твоим слугам даже не придется ходить дважды. Пусть только захватят побольше золота.
Все, о чем ты рассказываешь, подозрительно легко добыть
, – заметил амулет зла.
– Да? Ну, не сказал бы, – откликнулся Нэллен. – Впрочем, смотря для кого, конечно. А что, разве ловить людей – трудно?
Нет
, – ответил амулет. –
Люди слабые
.
– Вот видишь. Но это не потому, что они на самом деле такие, а потому, что твои слуги гораздо сильней.
Верно
.
– Вот и здесь то же самое. Тебе и впрямь нетрудно будет все это добыть, потому что ты могуч и своим могуществом наделяешь слуг своих, но это не значит, что для всех остальных это такая уж простая задача!
Ты прав
.
Похоже, лесть пришлась амулету по вкусу. Что ж, теперь его очередь отвечать.
– А как вышло, что ты пробудился именно сейчас?
Мне неприятно отвечать на этот вопрос
.
– Вот как? Приношу свои нижайшие извинения. Однако договор есть договор.
Ты мог бы спросить о чем‑нибудь другом
.
– Мог бы, но меня интересует именно это.
Я… плохо помню
… – неуверенно отозвался амулет зла. –
Что‑то мешает мне вспомнить
.
– А если все‑таки постараться? Напрячься и не нарушать договор?
Я… должен был… проснуться сам… но… меня пробудили. Я не могу вспомнить – кто… Нет, могу. Какая‑то женщина. Она сидела в огне и читала книгу. В книге было много имен, и среди них – мое. Она назвала его, и я пробудился. С тех пор мне кажется, что она бродит где‑то неподалеку и чего‑то хочет от меня. Но она не дает мне помнить об этом. Ее мысли заставляют меня забывать о ней
.
– А кто она такая?
Женщина из огня. Что я еще могу сказать, если она мешает мне знать о себе? Если бы ты не спросил, я бы и вовсе не вспомнил ее. Кстати, твоя очередь рассказывать
.
– Верно. Прошу прощения. Итак, следующий мой рассказ будет о вине, этом непревзойденном даре Богов…
«Какая‑то женщина? Как интересно!»
«Выходит, амулет как‑то отличает женщин от мужчин? Интересно, как? Не по одежде – это точно! Меня он женщиной не считает, несмотря на платье и прочее!»
Спустя вечность и еще пару часов Нэллен почти в точности знал схему подземного лабиринта, со всеми возможными для людей входами и выходами. Равно как и то, что слугам амулета никакие ходы не требуются. Был бы хоть какой камень…
Мои слуги выйдут из любой стены, даже если под ней никакого камня нет
, – поведал амулет зла.
– А песок? – спросил тогда Нэллен.
Слишком мелко. Нужен камень. Лучше всего цельная плита. Чем больше, тем лучше
.
– А дерево?
Нет. Камень и только камень
.
«Вот и отлично!»
– А как ты отличаешь женщин от мужчин?
Просто чувствую
.
«Так я и думал».
Еще с десяток вопросов, и Нэллен был готов сбежать. Уйти не составляло никакого труда. По крайней мере, он надеялся на это.
И тут каменные истуканы стали притаскивать других людей. Много. Очень много.
«Я ничем не могу им помочь. Я должен оставить их здесь и возвращаться к маркизу Фальту. Информация слишком важна. Необходимо передать ее любой ценой», – мелькнуло у Нэллена.
«Я должен хотя бы попытаться их спасти!» – тотчас подумал он.
«Но как же их все‑таки много!»
Испуганные, визжащие, плачущие, бессознательно свисающие с рук каменных истуканов…
– И ты собираешься жрать это… эту дрянь? Перед пивом? – Нэллен постарался вложить в свои слова как можно больше отвращения. – Ты испортишь себе все удовольствие!
Да
? – озадачился амулет зла.
– Точно, – злорадно подтвердил Нэллен. – Хочешь и в самом деле утолить голод и не опозориться перед прочими амулетами – придется подождать. Вот принесут тебе слуги пиво…
Я прикажу покуда запереть этих… сравню, что лучше: пытки… или пиво
…
– Вот‑вот, да не торопись. Распробуй пиво как следует. С одного разу, бывает, и не доходит до таких древних амулетов, как ты. Бывает, требуется несколько попыток.
Я понял
.
Нэллен с облегчением отметил, что среди несчастных пленников принцессы Лорны вроде бы нет. И принца Ильтара тоже.
«Хоть бы с ними‑то ничего не случилось!»
«А мне пора уходить отсюда!»
«А что для этого требуется? А ничего особенного. Просто разыграть еще одну роль!»
Ничего особенного. Это красотку сыграть трудно. Передать все ее томления и вожделения, скрытые помыслы и тайные желания. Ходить, как она ходит, дышать, как она дышит… и впрямь трудно, ведь ты ни единого раза не красотка. А вот сыграть каменного истукана, который сам по себе почти ничего не чувствует, у которого всего‑то и есть, что повеления каменного же хозяина и возможность улавливать чувства жертв… А если жертва ничего не чувствует, значит, она мертва и в дело не годится. Амулет зла ведь питается именно ужасом и мучениями своих жертв. А для того, чтоб ужасаться и мучиться, потребно быть живым. Можно бы разыграть из себя и мертвого, но кто знает, как здесь поступают с мертвыми телами? А вот сыграть еще одного каменного истукана… каменный истукан не может быть жертвой, потому что он – охотник. Он охотится для своего властелина, ищет ему новые жертвы, в этом единственный смысл его странного сумеречного состояния. В этом – все подобие жизни, что ему отпущено. Не так уж трудно стать подобием такого истукана. У тебя есть все, чтоб справиться с подобной задачей. Ты станешь самым совершенным каменным истуканом из всех прочих и отправишься на охоту. Чуть подальше прочих отправишься. Ровно настолько, чтоб добраться до маркиза Фальта. Сделать доклад. Впрочем, об этом сейчас думать не полагается. Каменные статуи не делают докладов, они просто идут охотиться для своего повелителя и властелина. Охотиться на тех, кто способен испытывать страдания и страх.