Нэллен почувствовал, как холодный камень медленно подымается по ногам, заменяя собой живую плоть…
«Э, нет! Так не годится! Так просто‑напросто сердце остановится!» – испуганно сообразил он, одеваясь легкой каменной броней, становясь совершенно неотличимым от прочих.
«Ну вот, теперь я каменная статуя… почти такая же, как остальные… а значит, мне не нужно сердце… и я могу забыть, почти совсем забыть, что оно все еще бьется… а если об этом не буду помнить я, то и другие ничего не почувствуют, не поймут, не прочтут в моей памяти… я такой же, как вы… такой же, как все здесь… я – камень… камень… камень…
– Ну, я пошел, – насмешливо объявил Нэллен, выяснив все, что ему было нужно.
Как? Куда? Никто не смеет
… – прогремел амулет зла.
– Ну, кто‑то, может, и не смеет, а я пошел. За пивом. Прослежу, чтоб твои слуги его не расплескали, – бросил Нэллен и мысленно представил себя каменным истуканом. Перевоплотился в каменного истукана. Сросся с ним мыслями, чувствами… шагнул в глубь камня.
Держите его
! – возгласил амулет зла, но было поздно.
Дерзкий собеседник таял на глазах… исчезал… становился незрим и недосягаем… Он помахал рукой и исчез. На его месте возник еще один каменный человек, но амулет зла никогда не считал своих слуг. Собственно, он и вообще не умел считать. Наглого, отказавшегося бояться смертного для него попросту не стало.
Найти! Разыскать! Немедленно
! – приказал амулет зла, не ведая, что тем самым дает своему противнику возможность уйти.
* * *
Генерал Гламмер нахмурился и резко оторвал от глаз подзорную трубу.
– Идут! Гвардию – вперед!
Грохнул условленный выстрел. Взлетел ввысь сигнальный флажок, и отделение вирдисской конной гвардии вынеслось наперерез пяти огромным, куда выше прежних, истуканам, двинувшимся прямиком к лагерю, где спасались жители города.
«Это те, что из городской стены вылезли!» – разглядывая титанические каменные фигуры, смекнул генерал Гламмер.
За спиной послышался топот копыт. Генерал резко обернулся. Всадник осадил коня, спрыгнул…
– Минерам совсем немного осталось, – доложил прискакавший, и генерал с изумлением узнал в нем главного королевского мага, мастера Шенкита.
– Верхом? – выдохнул генерал.
– Пришлось освоить, – откликнулся мастер Шенкит. – Чем только не приходится заниматься!
И генерал тотчас забыл об этом, вернувшись к созерцанию поединка между каменными чудовищами и конниками. Лишь одно задержалось в его сознании – «минерам осталось немного». А значит, и конникам нужно продержаться совсем чуть‑чуть. Конникам, выписывающим кренделя возле каменных чудовищ, подбирающимся к истуканам почти вплотную и тотчас бросающимся наутек. Дразнящим, заманивающим, сбивающим с пути, отвлекающим от избранной цели…
Каменные громадины оказались шустрыми. Наклонившись и выставив впереди себя здоровенные ручищи, они внезапно бросались на кого‑либо из конников, да так, что хваленого проворства гвардейских коней едва хватало, чтоб увернуться. Гвардейцы палили из ружей и пистолетов, но выстрелы не причиняли никакого заметного вреда каменным чудовищам.
– А чтоб их… – с досадой буркнул генерал Гламмер. – Слишком много дыма!
Он оказался прав. Один из каменных истуканов, стремительно пригнувшись, нырнул в клуб дыма навстречу мчавшемуся гвардейцу. Тот не успел отвернуть. Жалобный визг коня, бесполезный пистолетный выстрел…
– Проклятье, – прорычал генерал Гламмер. – Мальчишки сопливые!
Другой гвардеец, соскочив с коня, бросился почти под ноги каменному истукану. Еще миг, и генералу стало видно, как он волочит тело своего товарища. Сразу четверо гвардейцев подскакало к этим двоим, помогая поднять раненого на коня. Поднять и тотчас рвануть в галоп, спасаясь от устремившихся к ним истуканов.
Генерал бросил взгляд в сторону копошащихся минеров.
– Ага. Закончили, – вымолвил он и, обернувшись к сигнальщику, приказал: – Отход гвардии!
Сигнал к отходу гвардии давался выстрелом из пушки.
– Чтоб еще эти сопляки его услышали, – пробурчал генерал, вновь обращая взор в сторону гвардейцев.
Но они услышали. И отступили, унеслись прочь, оставляя истуканов в полном одиночестве.
Тем это не слишком понравилось. Они замерли, оглядываясь по сторонам, один из них взвесил на каменной ладони труп коня, после чего небрежно отшвырнул его в сторону. А генерал понял, что тот донесшийся до него пистолетный выстрел вовсе не был бесполезным. Гвардеец пристрелил своего смертельно раненного коня. Истуканы постояли еще немного, переминаясь с ноги на ногу, словно не в силах решить, что следует предпринять дальше, после чего вновь двинулись в сторону лагеря.
– Давайте‑давайте, – пробормотал генерал Гламмер.
Он рванул ворот, чувствуя, что ему становится трудно дышать. Вот сейчас… сейчас… и нет никакого способа узнать, как все пройдет… если минеры что‑то напутали… если заряд окажется недостаточным… если эти истуканы крепче тех, что разлетелись от первых взрывов, разлетелись, так и не выйдя из стены… или они потому разлетелись, что выбраться не успели… если… если… если эти пятеро пройдут минное заграждение, останется уповать лишь на пушки… а потом эвакуировать мирное население еще раз. Неизвестно куда.
«Вот только не надо себе лгать. Это будет не эвакуация. Это будет разгром, бегство и смерть».
«Его величество вместе со всем двором тоже там – в лагере, – напомнил себе генерал. – И зачем я распорядился их перевести?»
«Да что ж я так плохо все продумал?»
«Ничего не подготовил!»
Но сделать нельзя уже было ничего. Оставалось только ждать.
Совсем недолго.
«А потом если что – пулю в висок!»
Каменные истуканы шустро добрались до заминированного участка. Генерал сжал кулаки и затаил дыхание. Миг – и грохнул взрыв. Шедший первым каменный истукан тяжко дрогнул, окутавшись огнем и клубами дыма. На какое‑то ужасное мгновение генералу даже показалось, что с ним ничего не произошло – его огромная каменная башка с двумя дырами глаз горделиво торчала из клубов дыма, – но вот он накренился и, расколовшись наискось, рухнул наземь.
– Один есть! – шепотом выдохнул генерал. – Есть!
И тотчас, эхом этих слов, до него долетел многоголосый радостный крик. Множество людей и эльфов следили за битвой.