– А… зачем вы ловите того мага? – спросил Карвен.
– Чтобы арестовать и предать суду. Тем, что он натворил здесь, его злодеяния не исчерпываются. Еще и учеников развел, мерзавец! Так вот, поскольку своими геройскими деяниями вы мне его спугнули, придется вам немного мне помочь.
– Так вы… что – то вроде стражника?
– Что – то вроде, – усмехнулся маг. – Да вы присаживайтесь, господин Карвен. Что за разговор, когда один стоит, а другой сидит? Я и в самом деле «из стражников». Только я, как бы это сказать… из магической стражи. Я ловлю только тех преступников, которые являются магами. Прочие меня не интересуют.
Подумать только! Маг, который ловит других магов, магов – преступников, это же еще интереснее, чем просто маг! «А что, если он врет?» – мелькнула слабая мысль. Мелькнула и тотчас пропала. Такой замечательный человек просто не мог врать.
Карвен и сам не заметил, как оказался в кресле напротив мага. А тот тем временем рассказывал, каково это – служить в магической страже. Захватывающие истории так и сыпались из него. Карвен почти забыл, зачем он, собственно, пришел в этот дом, он даже и не вспомнил бы, чей это дом, если бы маг сам ему об этом не напомнил.
– Заболтался я, – виновато сказал он. – Нельзя заставлять красивую женщину ждать настолько долго.
Карвен, сообразив, куда его завело неуемное любопытство и что он в результате натворил, попытался вскочить.
«Она же меня там ждет! Волнуется! Думает, что я не пришел! Что посмеялся над ней!»
Сильная рука мага удержала его.
– У меня ведь к вам просьба была, если помните, – мягко произнес он.
– Но… госпожа Айнир ждет… Вы же сами говорите… – виновато пробормотал Карвен.
– Сейчас пойдете, – кивнул маг, снимая перстень. – У меня их несколько, – пояснил он. – Этот, раз уж он вам гак приглянулся, я даю вам.
Одно движение – и перстень оказался на пальце у Карвена. Карвен уставился на него с ужасом, словно на змею или ядовитого паука.
– На время, разумеется, – как ни в чем не бывало продолжал маг. – У вас, очевидно, есть некоторые магические способности. Весьма слабые, к несчастью, но все же есть. Я полагаю, что вы, с вашей удачей во все влезать, наткнетесь на искомого мною мага раньше меня. Вот тогда – то я через этот самый перстень все увижу и приду на помощь.
– Послушайте, я не уверен, что… – Карвен попытался снять перстень, но тщетно, тот словно бы прирос к пальцу.
– Даже и не думайте! – погрозил пальцем маг. – Это единственная ваша защита! Думаете, маг – преступник, чьи планы вы сорвали, не захочет отомстить? Еще как захочет! И, кстати, не говорите о перстне вашему спутнику. Он человек хороший, но недалекий, а магической силы в нем и вовсе ни на грош. Просто не говорите ему о перстне и… о нашей маленькой случайной встрече, которой и вовсе не было. Да и быть не могло. Сами посудите, как я мог оказаться в гостях у нашей красавицы, в такое неурочное время, особенно когда она кавалера ждет и даже горничную отпустила. Мы договорились?
– Да он же сам заметит перстень! – вырвалось у Карвена.
С какой стати он обязан врать своему старшему товарищу? С какой стати он вообще обязан врать?
– Не заметит, – пообещал маг, поднимаясь из кресла. – Вот увидите. Его вообще никто не заметит, кроме тех, кому вы сами о нем расскажете, так что придержите язык, это для вашей же безопасности. А теперь мне пора, господин Карвен. Да и вам тоже. Вас ждет прекрасная дама, а меня – несколько часов сна перед новым поиском…
Маг кивком указал на дверь, а сам шагнул к противоположной.
«Ну да, горничная ведь сказала – две двери!» – вспомнилось Карвену. Он отругал себя растяпой и с замиранием сердца коснулся дверной ручки. И в этот момент он совершенно не думал о перстне, устрашающем перстне с черным камнем, притаившемся на его указательном пальце. По правде говоря, он вовсе о нем забыл.
***
В камине горят яблоневые дрова, искусно расставленные свечи источают тонкий и пряный аромат, не столько освещая роскошно драпированную комнату, сколько создавая уютный полумрак, на затейливо украшенном столике накрыт легкий изысканный ужин на двоих, после которого одним едва заметным движением шелкового шнурка раздвигаются занавеси алькова, и двое, сжигаемые страстью, следуют на любовное ложе, принимающее их в свои объятия…
Все так и есть.
Вот только красавица не ожидает героя во всеоружии своей красоты, чтобы одним ударом смять и ошеломить его, повергнув к своим ногам.
Где же она? Неужто все еще прихорашивается перед зеркалом? Или, внезапно передумав, меняет свой откровенно призывный наряд на что – либо еще более соблазнительное?
Как бы не опоздать ей, герой ведь вот – вот явится.
Но нет, нет… что – то не так во всем этом великолепии соблазна, во всей этой утонченной провинциальной роскоши, что – то не так… странная тоскливая нота висит в воздухе, что – то… ах, как же это произошло?!
Альковная занавесь непристойно раздернута!
Как же так? Еще ведь не время! Ведь вот сейчас, прямо сейчас вот войдет приглашенный герой, спаситель города… и что он подумает? Что его сразу приглашают на ложе, словно он не в гостях, а в борделе? Что пригласившая его госпожа вовсе не та, за кого себя выдает, а обыкновенная продажная куртизанка? Что перед уходом его попросят расплатиться? А что, если он вообще заходить откажется? Увидит такое нарушение приличий – и откажется. Что, если, сохрани Богини, он просто – напросто сбежит? Да еще потом и скажет что – нибудь такое о ней? Двух – трех слов ведь будет вполне достаточно, чтобы навсегда погубить ее в глазах соперниц. Остальное они сами додумают. И всем – всем тут же расскажут! Это сейчас они ей бешено завидуют, надо же, какого она себе добыла красавчика да героя, но если только что – нибудь пойдет не так… хоть из города беги!
Во имя Богинь, задерните же кто – нибудь занавесь! Ведь вот сейчас, сейчас… рука героя уже взялась за дверную ручку…
Но некому задернуть занавесь, некому… горничная давно отослана, а сама красавица, растрепанная и несчастная, молча сидит на краю роскошного ложа с маленьким стеклянным пузырьком в руке.
Этот пузырек – причина ее стыда и горя. И совсем уж откровенной насмешкой смотрится на ней сейчас ее соблазнительный наряд, просто потому, что он не подходит ни к испуганному лицу, ни к несчастным глазам. Глазам, в которых вина мешается со стыдом. Ей стыдно. Ей очень стыдно. Так, как никогда еще не было.
«Вот к чему приводит желание непременно перещеголять соперницу», – думает она, глядя на ненавистную бутылочку и мечтая, чтобы та сквозь землю провалилась, чтобы ее не было никогда.
Спрятать? Выкинуть?
Легко!
Но разве это что – то поменяет? Разве это отменит тот факт, что она ее вообще взяла! А руки, что так услужливо ее протянули, а голос, участливый голос друга, от души желающего, чтобы она одержала победу над соперницами, утерла нос этим высокомерным клячам, которым в борделе самое место!
Друга? Постойте, друга!
Да разве другом называют того, кто…
Изящный красавец, маг, всеобщий любимец, друг самого бургомистра, он буквально очаровал всех местных дам и мог проводить свои вечера и ночи с кем угодно. На него даже замужние заглядывались, А мужья скрипели зубами и… делали вид, что ничего не замечают. Маг ведь. Да еще и друг бургомистра. Стражей командует так, словно она его собственная. С таким не поспоришь.