Степь под небом, сеющим дождь и подвода с десятью младенцами. Железнодорожный переезд. Воронки от разрывов, разбитый в щепки домик обходчика. Солдаты, человек двадцать, копают землю. Видны два пулемета «Максим» без щитков, по ту сторону высокой насыпи устанавливают пушку «сорокопятку». - Лейтенант бы вас к стенке поставил, - говорит пожилой мужик со шрамом на щеке в потной расстегнутой гимнастерке. - За самовольную отлучку. И замполит тоже. Так что благодарите Бога и немцев за их вчерашний обстрел... И за то, что у меня каждый человек на счету... Пятеро, стоят перед ним с виноватым видом, но видно - они не боятся. - Мы в разведку ходили, старшина, - говорит один из них. - И много разведали? - Немецкий разъезд - четыре мотоцикла - верстах в трех остановился. Ждут чего-то, - говорит «ирод» в очках. Кузьмич и Софья переглядываются. Не видели они никаких мотоциклистов. Старшина мрачнеет лицом. - Четыре мотоцикла, - бормочет он: - Это значит рота минимум, а то и батальон... Он обводит глазами копошащихся в земле солдат... Смена картинки. - Версты три только отъехали, как за спиной бой начался, - рассказывает повзрослевшая Софья пацану Иван Ивановичу. - Тут дядя Миша уже лошадь в галоп погнал. Телега трясется, вы кричите благим матом, да уже не до того было. Вдруг немцы прорвутся! Я только смотрела, чтоб не вывалился кто на ходу. Часа два грохотало. Лошадь в мыле, вы уже не орете - хрипите... Успели, однако. Только на тот берег переправились, движение по мосту перекрыли и - БА-бах! - взорвали его. Народ на том берегу так кричал! Кто вплавь пробовал, кто вдоль реки побежал... - А эти... «ироды», - спрашивает Иван Иванович, - все погибли? - Не знаю. Все, наверное, - Софья снимает очки и начинает протирать их, близоруко щурясь. - Мы были уже у самой переправы, когда бой за спиной стих. Видать одолел их немец.... Кузьмич тогда лошадь остановил, шапку снял, перекрестился в ту сторону. Сказал: - Вишь как, дочка, повернулось. Хотели подлецами жить. А умерли героями... Я только позднее поняла, что он имел в виду. Эти, «ироды», к немцам перебежать собирались. Да меня с вами устыдились. Не все, правда... Все гаснет. Великий Путешественник снова в облике солнечного зайчика примостился на второй полке купе летящего сквозь степь поезда. Иван Иванович переводит дух, после длинного рассказа. Посматривает на попутчиков - понравилось ли? - Да-а, - протягивает Аркадий. - Героическая история... И наливает по новой. Ирина грустно кивает. Ей жалко погибших. Смотревший в окно Сергей вдруг взрывается: - И что - достойно прожил жизнь, дед? - В каком смысле?.. - лепечет опешивший Иван Иванович, но парень его перебивает: - Пять человек полегло, тебя спасая! Стоишь ты жизни этих пятерых?! - Почему только меня...- дед в шоке. Губы трясутся, рука, в которой очередная порция спиртного - тоже. - А что, из вас десятерых писателем кто-то стал? Ученым? Ребенка из пожара спас? - орет Сергей. - Суки! Да вы мизинца этих парней не стоите! Просрали жизнь, вам подаренную... - Погоди, парень, - пытается урезонить его Аркадий, сам обалдевший от такого выступления, но тот с силой отбрасывает протянутую руку. - Отвали! - Я..., я, - пытается что-то сказать Иван Иванович. - Ну что ты блеешь, урод! - орет Сергей. Кажется, еще миг и он... На поезд наползает туча, и Великого Путешественника подбрасывает вверх. - Как некстати, - говорит он Великому Историку. - Это надолго? - Для кого как, - пожимает тот плечами. - Посмотри пока вот это. Он еще раз показывает одну из сцен. - Смотри внимательнее... - Не может быть! - говорит Великий Путешественник. Великий Историк молча ухмыляется. - Как такое может быть?.. Но тут туча переползает железную дорогу и Великий Путешественник снова в том самом вагоне - на второй полке. Прошло не так много времени, но кое-что изменилось. Сергей исчез. Иван Иванович плачет навзрыд, Ирина неумело пытается его успокоить. Аркадий крякает, бьет себя по коленям и решительно выходит из купе. Немного помедлив, Великий Путешественник следует за ним. Они находят Сергея в тамбуре. В одной руке у него дымящаяся сигарета, в другой - телефон в черном корпусе. Он здорово пьян. - Аркадий! - восклицает Сергей, выдыхая с дымом облако перегара. - Покурить пришел? Аркадий нерешительно достает из пачки сигарету. - Ты это... - начинает он. - Что? Зря дедушку обидел? - перебивает его Сергей: - А ты на разборку пришел? Вежливости меня, дурака пьяного, учить? А я вот не буду с тобой драться! Знаешь почему? Он нажимает кнопки на телефоне: - Смотри, - и протягивает его Аркадию. Тот от неожиданности автоматически берет телефон, смотрит на экран. Там фотография: шестеро молодых, лет двадцати с небольшим, ребят на перроне у поезда. Все одеты по-походному, с рюкзаками, улыбаются. Один приставил «рожки» соседу. Другой поправляет на носу очки. - Ботан, Морковкин, Санек, Док, Лелик, Рыжий, - не глядя, комментирует Сергей. - Это я фотографировал... Ты дальше смотри. Полистай... Он делает жест указательным пальцем, будто листает страницы. Аркадий, неумело повторяя за ним, проводит пальцем по экрану. Несколько фотографий: те же ребята, уже в купе поезда. Среди них Сергей. На столике у окна еда, спиртное, все веселы. - А это уже Ботан снимал. Он у нас малопьющий... Был. Странное фото: изображение смазано. Вроде бы колесо вагона, рельсы, какой-то дым. Новая серия фотографий: те же ребята, одетые в военную форму, но не нынешнюю, а времен Великой Отечественной. У всех винтовки, одни держат их в руках, двое повесили за ремень на шею... Сняты по одному, подвое. Смотрят хмуро. Какие-то неизвестные, тоже в военной форме. Сняты в профиль или со спины. Снимки сделаны, будто исподтишка. Конная упряжка тащит маленькую пушку. Подбитый Т-34, закопченный, башня на бок... - Это как? - удивляется Аркадий: - Это вы где? - Это мы ТАМ, - отвечает Сергей, отбирая телефон и начиная что-то в нем искать. - Проснулись - поезд бомбят! Думали теракт какой, кто в чем в окна повыскакивали, - немного заплетаясь, продолжает он, не отрываясь от своего занятия. - Я вот только «Тачку» свою и прихватил. И, глядя, на недоуменного Аркадия, поясняет, - Ну плейер свой - «Айпод тач»... Он машет «телефоном» у него перед лицом. - Потом огляделись, а у нас вместо тепловоза - «Кукушка», - продолжает Сергей, - да и вагоны какие-то допотопные... Крики, взрывы, народ носится в панике... А сверху четверка «Фоккеров» бомбы мечет, да из пулеметов молотит. Паровоз, вагоны, люди - все в куски. Ботан первый все понял, подполз ко мне и кричит: « Шмотку местную нужно добывать!. А-то шлепнут, и разбираться не станут». Я уже и сам понял, что нас куда-то во времени закинуло. Книжки про «попаданцев» читал, да и кто их в наше время не читал... Короче, успели мы, пока немцы бомбили, кой-какую одежду себе раздобыть. Никого не зацепило, хотя мы тогда и не береглись особо. Для нас это, как игра ролевая была. Даже когда трупы хоронили - не дошло. Тут грузовик подъехал из него капитан выскочил и давай мужиков строить. Стариков и детей отсеял, а остальных - мобилизовал. Нас, естественно, тоже. Погрузил всех в кузов, довезли до какого-то хутора - там наш батальон оборону держал - переодели, дали в руки по винтарю и вот мы уже красноармейцы в подчинении командира взвода старшины Забелина. А капитан укатил новых рекрутов искать... Нам тогда повезло - боя не было. К вечеру поступил приказ отступать. Три дня топали. Без еды и почти без воды... Аркадий очумело слушает Сергея. Тот поднимает на него взгляд, усмехается: - Не верится, правда? - и снова протягивает «телефон» Аркадию. - Смотри. Теперь на экране видеосъемка.