Вернувшись домой, я обнаружил целых пять ночных ваз от, по всей видимости, заждавшегося меня гонца. Мы покидали Идумею спешно, и должно быть, «гончар», как я и решил его называть впредь, ибо последний так и не удосужился сообщить своего имени, не сумел выяснить, остался я в городе или нет. Приграничные жители – особые люди, вот ведь как бывает, если в любом другом месте за хмельным вином и добрыми лепешками, за ароматным мясом, да солдатскими байками наивные людишки тебе и чего никогда не было расскажут, тут другой резон.
За моей спиной слуги шушукались, поглядывая на возвышающуюся у стены гору ночных горшков, должно быть, гадая про меж себя, сдюжу ли я, скажем, за ночь их все наполнить или нет. Об заклады бились. А что, все же знают, что я гражданин Рима, а римляне могут все. Дудки, любезнейшие. Не стану я даже ради шутки подобными представлениями вас баловать, чтобы мне потом в смраде собственных испражнений задыхаться. Нашли дурака!
Хотя, для себя после этой истории я сделал вывод, что коли мне присылают какой-то заказ – скажем, те же ночные горшки, есть я на месте или нет, а слуги должны хотя бы деньги передать. При этом не требно нарушать слово, открывая каждому встречному поперечному, дома я или отсутствую по своим или господским надобностям, а необходимо, чтобы иллюзия того, что я или кто-то посланное получает быть должна. Подарки прислали – шли ответный поклон, потому как это совсем не дело, если вот такими простыми путями, кто-то неведомый мне начнет выяснять, когда я дома, а когда меня и нет.
Глава 13
Через месяц после того, как Ироду исполнилось 25 лет его не объясняя причин спешно вызвали в Иудею, рекомендовав быть готовым к приему во дворце и иметь пышную свиту, что тот и сделал. Уже давно мы ожидали, что Антипатр отыщет достойное место для своего второго сына и не ошиблись. Да и чего ждать молодому, умному и весьма талантливому мужчине, когда его старший брат официально управляет Иудеей, а отец продолжал крутиться на посту первого министра и советника этнарха?
Ирод ждал новых земель, новых заданий, которые он сумеет с блеском исполнить, прославив свое имя.
Новое назначение моего господина оспаривали между собой многие родовитые и богатые семейства – губернаторство в плодородной, точно сад Гесперид, Галилее.
О, Галилея, с ее зелеными, густыми лесами и озерами изобилующими рыбой, чьи берега густо поросли плодоносным орешником. Пальмовые и оливковые рощи, да заросшие инжиром сада дают урожай четыре раза в год!
О, чудесная Галилея, нам не было суждено задержаться там сколько-нибудь долго, да и как быть, когда кругом одни только завистники мечтающие дни и ночи напролет о том, как бы сделать дивную Галилею своей вотчиной. Прекрасную, богатую и плодную жену Галилею своей законной супругой. Ради нее мой князь был готов навсегда отказаться губернаторства в родной ему Идумее, предпочитая более выгодный союз.
Как прекрасно было бы обосноваться в столице ее – славном городе Тверии, где жить в покое и счастье долгие годы, но… если для любого другого Галилея была пределом мечтаний, Ирод любил обещанную ему богами Иудею, а следовательно, рассматривал свое губернаторство лишь как ступеньку, на пути к грядущей славе, а высокородную и желанную во всех смыслах этого слова Галилею – как наложницу. Именно в таком отношении к новому назначению, я вижу основную причину неудачи Ирода на этом важнейшем в его карьере посту. Должно быть местные божества, которых в горных селениях во все времена было превеликое множество, проникли в тайные мысли князя-жениха девы Галилеи, и подняли тревогу.
О, непокорные галилеяне, для которых немалым оскорблением являлось уже и то, что Иерусалим сажает им на шеи чужака в обход природным князьям, отцы и деды которых испокон веков правили в этой благословенной земле. А тут даже не иудей, с которым следовало бы считаться, а жалкий идумей!
И в этой ситуации, право слово, не знаешь, что и лучше, с одной стороны Галилея так же как и Идумея совсем недавно сделались иудейскими провинциями, и их жители с ножом у горла, или точнее, у иного жизненно-важного органа приняли религию иудеев, обе пограничные и вроде как могли бы понять друг друга, но, так уж получилось, что между Галилеей и Идумеей ни много, ни мало сама Иудея, а, следовательно, пропасть.