У них был концерт. Они — легендарная иркутская рок-команда «Принцип Неопределённости» — выступали в педагогическом институте. И у них случилась небольшая проблема. После окончания концерта вдруг выяснилось, что человек, который должен был забрать их аппаратуру из педа и увезти все их колонки, и шнуры, и микрофоны, и ударную установку, и прочее в их репетиционный подвал, куда-то исчез — вместе со своим грузовиком. А администрация пединститута в лице завхоза и охранников требует, чтобы они после концерта убрали всё своё хозяйство — а то, мало ли что — а нести ответственность за чужое концертное оборудование охрана не желает. Вот Антон и прибежал ко мне — благо, я живу здесь в двух шагах — с просьбой приютить их колонки и прочее хозяйство на день-другой, пока они его не вывезут. Я не против?…
И в это время РАЗДАЛСЯ СТУК ПО БАТАРЕЯМ. И здесь уже не я, а моя мама, присутствовавшая при разговоре, вдруг говорит:
- Ну что ты, Антон? Конечно же, несите к нам свои колонки — они нам ничуть не помешают! Кстати, когда принесёте, то у меня будет к тебе одна небольшая просьба: ты ведь сейчас слышал, как наша соседка снизу стучала?…
…Когда колонки и прочий рокерский концертный бутор были внесены в квартиру, на кухне состоялся военный совет, в котором принимали участие Тихонов, «принциповский» солист Вадик Мазитов, моя мама и я. На повестке дня (вернее, уже ночи) стоял вопрос организации небольшого рок-концерта по заявкам некоей слушательницы — только мы долгое время не могли определиться с репертуаром. А когда, наконец, определились, то принялись перемещать колонки по комнатам и собирать из них стереосистему, которую подключили к моему кассетному магнитофону — а затем, отметив и состоявшийся концерт «Принципов», и опрокинув на посошок за нашу сообразительность, выставили музыкантов — и решили ждать завтрашнего вечера.
В начале девяностых особой популярностью, среди прочих, пользовалась словенская группа «Laibach» (если найду ролик, то непременно размещу его в конце этого поста)… И вот, на следующий вечер, с последним ударом соседки молотком по батареям из шести огромных концертных колонок, разложенных по всей квартире строго динамиками вниз, на её дурную голову полились волшебные звуки. Это было нечто! В течении трёх или четырёх минут, пока звучали лайбаховские аккорды, мы ощущали себя так, как будто стоим на палубе корабля — деревянные перекрытия в квартире синхронно вибрировали, словно палуба во время средней качки. И на следующий вечер, едва Валентина Сергеевна дала о себе знать, все мы — и, в первую очередь, она — услышали мощные лайбаховские аккорды. И на третий вечер — тоже…
А на четвёртый вечер «музыкальной заявки» молотком по батарее с первого этажа не последовало — впервые за полтора месяца… Но я решил не нарушать такую замечательную традицию — и вновь, словно делая контрольный выстрел в голову — запустил кассету «Laibach»…
- Ладно, достаточно! Выключай! — заявила мама. — Не дай Бог, у старой дуры ещё инфаркт случится — мы же и виноватыми окажемся…
А я был молодым, весёлым и злым. И я ответил маме:
- Такие сволочи от инфаркта не умирают! Просто, когда истекает их срок действия, их кладут в папку, завязывают тесёмки, на папке ставят номер, и сдают в областной партийный архив, на углу Марата и Российской — так что, пусть слушает! Я её теперь каждый вечер, пока «Принципы» не заберут свои иерихонские трубы, буду приобщать к сокровищам мировой рок-культуры…
Но «Принципы» свою аппаратуру забрали на следующий день — и осуществить задуманное у меня не получилось. Правда, приобщение Валентины Сергеевны к Прекрасному не прошло для неё напрасно: почти пять лет та небольшая квартирка принадлежала нам, пока мы не продали её — и ни разу после этих концертов я не слышал никакого стука по батарее. И утюг в моих собак из окна первого этажа не летал больше (а я так надеялся, что он вылетит — а я его заберу себе). И «анонимок — мы, нижеподписавшиеся» Валентина больше на меня не писала — вообще, старалась вести себя тихо-тихо…
…С того времени прошло, без малого, восемнадцать лет. Уже давно продана квартира, уже давным-давно развалилась навсегда после смерти Мазитова группа «Принцип Неопределённости» (вернее, она ещё до Вадиковой смерти развалилась)… Уже скоро год, как нет на свете моей мамы… Но недавно я увидел на улице знакомую фигурку: длинная и прямая, как швабра, плоская, как стиральная доска и унылая, как Устав караульной службы, мне навстречу шла Валентина Сергеевна. Неужели, её срок действия ещё не истёк?…