- Будешь хорошо себя вести — будет и тебе «Ундервудъ»! У меня, как раз, сейчас есть ещё один — закончу его ремонт, и тебе подгоню! За бутылку, а? — и хитро подмигнул.
Увы, своё обещание дядя Гриша так и не смог выполнить. Как я узнал потом, он умер, возвращаясь домой на трамвае: остановилось сердце. Пассажиры ничего и не поняли: мало ли, что? — сидит пьяный мужик, хрипит… Кому охота возиться с пьяным? До сих пор, иногда вспоминая этого одинокого, озлобленного на мiр человека, находившего единственную отдушину только в водке да в пишущих машинках, мне становится очень обидно за него. Почему он вдруг так разоткровенничался со мной? Не знаю даже… Может быть, ему просто хотелось выговориться, рассказать кому-то о себе — вот он и доверился вдруг мне?… Ещё раз говорю: не знаю — и не знаю даже ни его фамилии, ни места его погребения. Судьба его коллекции машинок мне тоже неизвестна.
…Моему другу, художнику и дизайнеру Юрке Гимову пару лет назад на день рождения подарили «Ундервудъ»; Юрка прикрутил к задним ножкам петельки, и повешал машинку на стену в мастерской. Через полгода у него на стене висел уже целый ряд чёрных, архаичных пишущих машинок — рядом с «Ундервудом» поселились «Москва», «Башкирия», ещё кто-то… Помню, когда на дне рождения кто-то из гостей внёс и протянул Юрке эту «оргтехнику», у меня внутри что-то ёкнуло: появилась зависть, появилось ощущение какой-то несправедливости. «Почему именно Юрке? — подумал я, — ведь Юрка — не журналист; ведь это я здесь журналист, ведь это символ моей, а не его, профессии!» Сейчас я не завидую другу, потому, что знаю: будет когда-нибудь и у меня свой «Ундервудъ», найду я себе это чудо. А потом, может быть, и нарисую себе личный герб — и на гербе этом своё место займёт и изображение пишущей машинки — а как иначе-то? Символ профессии…
Ну ладно, достаточно на сегодня. Чувствую, что, если вовремя не остановиться, то на тему писачих машинок я могу разоряться ещё очень и очень долго — а я бы хотел услышать и ваши истории о машинках, дорогие друзья. Так что, давайте-ка, делитесь в комментариях своими пишуще-машинными историями. Жду.
Учитель-Коммунист и кроссовки Adidas
Двадцать Пятый съест КПСС… Двадцать Шестой съест КПСС… Двадцать Седьмой съест… Скажите на милость: который по счёту её, эту КПСС, всё-таки, СЪЕСТ, наконец?!…
На фото: Иркутск, февраль 1985 года. Мои одноклассники стоят в почётном карауле у главной городской газовой горелки — так называемого «вечного» огня (я в этом глумлении над мертвецами, слава Богу, участия не принимал).
Вот ведь, какая нумерология и магия чисел вытанцовывается: ровно двадцать семь лет назад, 25 февраля 1985 года, в Большом Кремлёвском Дворце Съездов в Москве начал свою работу Двадцать Седьмой Съезд КПСС, сыгравший всемiрно-историческую роль не только в жизни всего совецкого народа и остального прогрессивного человечества, но и одной, отдельно взятой иркутской среднеобразовательной школы номер N, в которой я в те годы учился. Да и как могло быть иначе? — ведь среди делегатов очередного исторического съезда родной-любимой нашей партии, была и наша учительница — вернее, завучиха, Наталья Натановна Л.! Как же нам было от такого события-то в стороне остаться?…
Наталья Натановна, наверное, уже никогда не напишет и не опубликует своих воспоминаний об этом съезде. Впрочем, это не так страшно: тогда, в 1985-м году, она столь шедро делилась с нами, школьниками, своими воспоминаниями об этом Историческом Событии, что на небольшую тематическую зарисовку мне вполне сегодня хватит. Я ещё только хочу заметить, что именно тот, Двадцать Седьмой, и СЪЕЛ, наконец, эту самую КПСС — был последним в её истории съездом. Вот ведь, какая загогулина, панимаешшь…
О том, что на собрании коммунистов Кировского района города Иркутска было единогласно принято решение послать нашу Наталью Натановну по такому почётному адресу, мы, конечно же, узнали в школе, от наших учителей. Собственно, для меня в этом ничего особо удивительного или нового не было: дело в том, что моя родная тётка тогда тоже работала в системе этого самого народного образования, бессменно директорствовала в одной из иркутских школ — и от неё-то мы и узнали свежую сплетню: мол, ГУНО (Главное Управление Народного Образования — а не то, что вы подумали — Р. Д.) предложило именно кандидатуру Натальи Натановны, а обком это дело одобрил. Правда, тётушка особо попросила меня этой вестью ни с кем не делиться — мало ли что? — но своему другу Бегемоту я, конечно же, шепнул на ушко. А он, видимо, ещё кому-то шепнул… Вот и получилось, что о радостном событии в жизни нашей завучихи ученики школы узнали раньше учителей. Думаю, не я один принёс в школу эту весть: Кировский район — это центр города, и номенклатурных детей на один квадратный метр площади в школах Центра всегда было больше, чем где бы то ни было.