Внезапно наверху хлопнула дверь. Навстречу Анке и Мыколе послышались шаги. Спускались двое. Они громко переговаривались между собой. Мужчина и женщина неопределенного возраста. В стоптанных шлепанцах. Растянутых футболках. Фу-у-у! Да что же это такое? Когда они спустились поближе, Анка и Мыкола увидели вблизи их лица. Красные, будто ошпаренные кипятком. Маленькие глазки заплыли, затерялись среди алкогольных отеков. У мужчины огромный волдырь с зеленовато желтым гноем на всю щеку. Лицо женщины было похоже на свиное рыло. Рожистое воспаление или что? На руке у нее висела серая матерчатая сумка. Рука, вместо ладони, оканчивалась культей, обтянутой яркорозовой и гладкой, будто младенческой, кожей. Лестничные пролеты были слишком узкими и молодоженам пришлось вжаться буквально в стену, чтобы пропустить мимо себя странную пару. Свиное рыло, культя и гнойный нарыв проплыли всего в нескольких сантиметрах. Анка даже прикрыла глаза и задержала дыхание, чтобы не вывернуло от гнилостного запаха. Пройдя мимо, бомжи рассмеялись и начали что-то между собой обсуждать на беззубом свистящем арго.
Вот и нужный этаж. Долго не открывали. Пока Анка долго трезвонила в дермантиновую поцарапанную дверь, Мыкола смотрел в мутное окно, замыкающее коридор. За окном, похожие на пятна грязи, кособочились на пригорке деревенские домики с бурыми крышами, далее - лес и железная дорога. Тонкая прослойка сизых облаков на горизонте напоминала море. Толстый слой белых, подсвеченных солнцем - гору. Смотри и воображай, что ты далеко отсюда. Он подошел к окну ближе. Перед стеклом, в пыли и солнце, висящие в воздухе черные летние мушки ткали невидимый ковер. Стежок за стежком. Стежок за стежком. Вот падает занавесом сотканная мушками ткань.
Наконец-то дверь открыли.
***
Баба Лена не была похожа на ведунью. « Тоже мне, бабка. Это же интеллигенция какая-то!»- определил про себя Мыкола. Но очень приятная, очень. Аккуратная вневозрастная стрижка. Одета пожилая дама была в неброское платье темных тонов. Прозрачные серо-голубые глаза особое впечатление произвели. Будто камни фиониты. А еще отблеск магического кристалла при взгяде на них вспомнился. Такой вот, как в фантастических фильмах показывают. Маникюр с перламутровым лаком на узловатых пальцах. Кольца. Очень интересные, кстати. Серебряные. Крупные. Какие-то фантастические животные. Вот дракон. Кот. А это кто? Птица? Женщина? Русалка? Думал вначале, что ведунья будет, «как всякая интеллигенция» перед ним выпендриваться. Знания свои магические демонстрировать, показывая какой Мыкола дурак рядом с такой, умной... Но она- нет, приветливо встретила. Как-то по особенному уважительно. Поэтому Мыколино напряжение очень быстро прошло. Почувствовал он к баб Лене доверие. Сначала ведь боялся весь этот бред незнакомому человеку рассказывать. Но она положила ладонь на его руку:
- Не волнуйтесь, Николай Иванович. Я верю что вы действительно столкнулись с сущностью из тонких миров. Точнее, из самых его низших слоев. Но опасна не сама сущность. Опасен тот, кто ее на вас направил.
Рука с перстнями перескользнула на Анкину руку:
- А жена ведь у вас умница. Сразу всю суть происходящего поняла. Беречь вам нужно такую жену. Она ваш маячок в этой жизни. Давайте чай попьем и я подробно вам все расскажу.
Чай разливала в фарфоровые голубые чашки. На отсвет чашки просвечивали холодным лунным светом...
- Вот что я вам скажу, мои дорогие. Существует мир горний и мир дольний. А в мире горнем много разных слоев. Есть такие, куда и ведующим людям путь заказан. Есть такие, в которые лучше и не заглядывать. А ведующим много такого показывают что простым лучше и не знать. Твое счастье, что ты того, кто в дверь к тебе стучал и в окно к тебе лез не видел. Но увидеть его нам придется. Как бы Иуда ни хитрил, как бы бес не водил, да на это меня не купишь, получит от меня он кукиш. Я в лес, затвори за мной дверь. Я в лес, а за мной зверь. Отгоню, отведу всю беду.
Свою чашку колдунья Лена держит возле лица. Чашка отблескивает холодным светом прямо в глаза Мыколе. В комнате полумрак. Глаза цвета фионита. Глаза прозрачные, как хрусталь. Туман. Дымка. Движутся тени. Сплетается голос и марево. Слипаются веки. Тяжелеют руки.
- Вымываю, выметаю зверь нечистый ото всех углов, ото стульев от столов. Покажися мне предъявися мне...
Из тумана, из сероголубого марева вдруг шагнула тень. Взвилась дымкой, будто последнее дыхание потушенной свечи. Вытянулась. Из нее, будто из щели, предвечной, родовой, вышло оно: коренастая сгорбленная фигура, похожая на квадрат, длинные мускулистые руки. Шеи нет. Нет головы. Или же голова вросла в туловище... Господи, у этого же чудища... у него же лицо на груди! Грудомордая уродина, шаг за шагом ( так шаркают старики, или больные передвигающиеся с трудом) приближалась к Мыколе. В глазах чудовища не было ненависти, не было злобы. Никаких чувств. Ему все равно: убить или помиловать. Кромсать или прошаркать мимо и не заметить. Человек для него - тьфу, пыль. Раздавил и не заметил. Шииииаааарк. Ближе. Шиаааарк. Еще ближе. Мыкола закричал, заплакал. Вдруг услышал властный женский окрик. Слов не разобрал. Открыл глаза...