- Ладно, титко, убедила. Так шо же нам робыть. В Коломию йихать?
Опять взглядом впилась, занозливым своим . Затем снова пригласила за стол с гадальными картами, потасовала их, покрутила в руках и торжественно объявила:
- Не поможет. Не успеете.
Анка затравленно смотрела на Мыколу. Вот только чем он мог помочь?
- Ну а хоть как-то оттягнути цю гадость ты можешь?
- Что сделать? Оттянуть? Я не могу...Знаешь, я попробую. Есть три варианта отворота. Я могу сделать отворот на пять лет, на двадцать и двадцать пять.
Посчитал Мыкола в уме, глянул на Анку. Сказать что пять, как-то при ней не удобно, а на двадцать пять, наверно дорого выйдет. Что если поторговаться? Чары чарами, страх страхом, но поторговаться стоит:
- Давай на двадцять.
- Очень много сил займет. Я не знаю. Мне потом долго восстанавливаться придется. А это-время. И, вообще, для меня опасно. Смотришь что я выгляжу моложаво?
- Не, мне це по- барабану.
- Ты не смотри что я бодрячком. У меня душа очень старая. Ты даже и представить себе не можешь насколько.
- Добре, скилькы визьмеш за обряд?
- Такое не спрашивают. Я не имею право цену назвать. На тебе листок бумаги. Нет... этого мало. Я и травы должна специальные покупать и потом очищаться. Да ну, таких денег ты не достанешь, зачем врать.
- Достану.
- Нет, этого мало. Ну а вот это - нормальная цена. Значит записывай что нужно....
Сторговались значит. Мыкола даже позволил себе молодцевато так на Анку глянуть. Мол, твой муж не промах. Не даст себя обсчитать.
Когда вышли из квартиры Анка в его рукав вцепилась:
- Ты там такой сидел злой. Я думала шо уже все ...оставишь меня там и пидеш. Та ты не думай. Она ведьма настояща. Давно в теме. Ще з мово дытынства этим увлекаеться. Раниш працювала в медицине. Санытаркой в психушке. Даже не помню точно. Мамка казала. А потим увлеклася эзотерикой и знахарством. Умная титка, умная... ты, главное, не думай о ней ничего плохого. Мы ии давно знаемо.
Мыкола хмыкнул:
- Прорвемся... а бабка ця с коляской у меня бидной буде, как приидем. Не зря ее в коридоре соседи помоями из ведра обливают. Ох, не зря.
***
ритаулы. Потрошили черного петуха. Закапывали на перекрестках монетки, ножики, гвозди. То одно, то другое. В итоге потратили на ведьмацкие зелья гораздо больше денег, чем требовались. Ведь воск нужен был не обычный, а именно из деревни Великовишневки, купленный специально у знахарки Степаниды, а петуха нужно было везти аж из самой Малой долины, от кума Виталика. Гвоздики, за отдельную цену, заговаривал цыганский кузнец, а ножики - Тамарочка, продавщица местного магазина, по совместительству потомственная ведьма. Только через две недели молодожены сумели вернуться в Одессу. Но никаких видимых изменений не произошло. Баба Муся все так же скользила по коридору, опираясь на свою инвалидную коляску и изображала беспомощность. Вначале Мыкола брезговал ее задевать, но однажды, подвыпивший, выдал ей в лицо что знает все о ее черных кознях. Бабулька проворно сделала вид что обомлела и даже прекратила свою обычную скороговорку, продолжив свой путь к двери.- О, умница, растешь! Быстро освоился. Скоро совсем коренным коммунаром станешь!- прокомментировал молчание железной леди, выглянувший из-за своей двери Офер.
Мыкола повел плечом. На больший коммунальный скандал сил его пока не хватало.
***
Терпкая летняя ночь. Жаркий удушливый ветер в открытое окно, приносящий запахи жаренных перцев и водорослей, но не приносящий облегчения. Мыкола сегодня опять напился до пьяна чтобы не бояться. Сегодня, как и обычно в такие ночи, он слышал как чудовища топчутся возле кровати, силясь его напугать. Но ему было не страшно. Он поворачивался на другой бок и смотрел на стену. Растерянные чудовища подолгу вздыхали возле его кровати и, в конце-концов, оставляли его в покое. А Мыкола слушал, как где-то там, за городом ветер сдувал с морских волн пену. В шуме моря для него раздавались лучезарные голоса морских сирен. Соседское радио за стеной время от времени прерывало трансляцию песен на FM волне и сквозь белый шум прорывались обрывки унылых турецких песнопений. «Какой бескрайний этот мир, как широк»- чувствовала каждая серая клеточка Мыколиного мозга, но утром у Мыколы не было никаких сил подняться и пойти даже на пляж. В свободное от работы время и во двор-то неохота выползти. А ночью, в алкогольном угаре он вновь и вновь чувствовал что дом его на волнах ветра и обрывках турецких песен качается будто рыбацкая лодка. Его тошнило. Он вставал. Закуривал, чтобы избавится от тошноты. В огоньке сигареты долго рассматривал плоские маски языческих божков. Божки показывали ему языки и , потрескивая, открывали беззубые рты в идеально округлом оперном «оооооооо!». Ветер шуршал змеем по кулькам с едой, забытым на обеденном столе.