Так и есть. Ручка двери тихонечко опустилась вниз и вернулась на место.
- «В глазок смотреть ни в коем случае нельзя!» - вспомнил Антоша советы, предписываемые газетой «Домашний оракул», но сразу же посмотрел. На лестничной площадке никого не было.
- Кто там?
В ответ - невнятное мычание. Мычали откуда-то снизу. Возле замочной скважины. И еще скреблись. На этот раз настойчивей.
- «Нельзя открывать, иначе смерть свою пустишь!»- так писала в своем блоге ясновидящая Ульяна Хрустальная. А она точно знает!
- Так кто же там?!
- Я. - отвечал невидимка сиплым низким, нечеловеческим голосом, больше похожим на скрежет цепей - Я...здесь живу.
- Нет. Живу здесь я, а ты- изыди!
- Ну, извини, брат, ты прав, я этажом ошибся,- удивленно ответило чудовище, оказавшись пьяным. И поднялось враскорячку наверх. Затем долго и долго наверху не затихали его утробные звуки, заглушаемые шумом сливаемого бочка.
С тех пор, « каждый пятый день лунного цикла, когда созвездие Водолея входило в круг Сатурна» и начинались выходные дни у трудовых людей, история эта повторялась с завидной регулярностью. Побоявшись остаться во временной петле, окрутившей квартиру кумы троюродной племянницы Елены Федоровны, через месяц съехал и Антоша. Не выдержал.
Во второй нехорошей квартире попросту водились блохи, изгрызающие тело до кровопотеков. В третьей - вернулась неожиданно из отпуска хозяйка, не знавшая что ее жилплощадь сдали. А с четвертой повезло.
- Даже денег от тебя не нужно. Живи так - сказала ему измученная женщина и, махнув рукой, отдала ключ.
3.
Первые три ночи прошли спокойно. Будто бы квартирант и настоящие хозяева квартиры присматривались друг к другу. На четвертую, вдруг, среди ночи заскрипело старинное, оббитое желтым бархатом, кресло в углу. Казалось, что сел в него кто-то грузный, оставив на сидении вмятину. Но самого сидящего не было видно. Сел в кровати и Антоша. Всю ночь на кресло смотрел. Чувствовал: оттуда на него смотрели тоже. Даже как-то оценивающе, нагло пялились. Затем на кухне грохнуло. Судя по звуку, упал стакан. Кресло скрипнуло еще раз и таинственная вмятина исчезла.
Антоша сел за ноутбук:
« На кресле появилась непонятная вмятина. Упал стакан на кухне. Я почувствовал чье-то присутствие...».
Дальше дело не шло. Штампы все. Опять галимые штампы. Неужели у демонов не хватило фантазии продемонстрировать что-то получше этих заезженных во всех дешевых книжонках цирковых номеров.
- Вот и неоригинально! Придумайте мне что-нибудь поинтересней - сказал Антоша в пустоту комнаты. Пустота молчала. Наверное, там задумались. Или обиделись. Правда, ненадолго.
На следующую ночь из-под кровати Антоши раздались стуки. Антоша, испытывая сладостное нетерпение, заглянул под пыльный матрас. Под кроватью лежало нечто, напоминающее кочан капусты. Голова. Настоящая. Отрубленная. Такая, какими обычно изображают головы на старинных гравюрах, посвященных Французской революции. Только эта - явно со следами гнилостных изменений. Глаза ее, лишенные век, должны были вселить ужас в сердце пиита. Пиит бросился к ноутбуку:
« Голова. Два уха. На макушке - плешь. Вращает глазами и....» - бросился обратно к кровати, но там увидел только пыль.
- Исчезла, дрянь. Даже описать себя подробно не дала! Ну что же за непруха такая!- опять за ноутбук сел - нужно по памяти и с фантазией ее живописать.
« Голова была круглой. Отделенной от туловища и ....бесконечно одинокой. Потерявшейся среди млечного пути, пыли и бумажных оберток, оставленных предыдущими квартирантами».
- Нужно будет написать роман об одинокой голове - решил он.- « В поисках тела и смысла...». Хорошее название! Но это не мистика. Это уже философия какая-то. Отвергнут такое издательства. Слишком мудрено. Нужно что-то более приключенческое. Фэнтези « Голова короля Луи ищет своего хозяина». Нет. Такое название не пойдет. Это уже что-то из раздела газетных объявлений. Даже фривольный пошловатенький подтекст наметился. Фу.
- Нельзя ли повторить? Я даже ничего записать не успел.
Ответом ему были самопроизвольно выпавшие из шкафа книги.
Когда неожиданно из стены начала течь вода и на полу появились следы босых мокрых ног, Антоша только вздохнул - убирать придется.
- Разве уборки могут способствовать литературному вдохновению, как думаешь? - едко жаловался он неведомо кому.
Затем была парочка самовозгораний. Антоша смотрел на тлеющие тряпки как Нерон, но вдохновения ему это не прибавило.
- Не Рим. Совсем не Рим - процедил он сквозь зубы.
Ходил он и с диктофоном. Записывал каждый шорох. Вернее, когда пытался записать, - шорохи сразу же предательски пропадали. Слышались шаги на кухне, на балконе. Но стоило литератору отправиться туда, этот невидимый некто перемещался в другую часть квартиры.