***
... пусть он так и не узнает, что с ней происходит на самом деле. Что толку глухому объяснять? Непонимание. Обида. За что? Нельзя же так, походя, пнуть. Из-за каких-то старых туфель уехать, бросив ее одну. Сама виновата? Возможно. Но нельзя ведь чувствовать свою вину постоянно. Алена знала, что и в жизни, тоже, периодически приходится нырнуть на самую глубину, сквозь переливающуюся бликами толщу воды, чтобы оттолкнуться ногами от дна. Только откуда взять на это силы? Думать постоянно, что могла бы все изменить, но не сделала этого? «Ты поселилась в моем доме. Я ушел - ты виновата. Это ты выгнала меня, а не я тебя бросил»? Разве выгоняла? Виновата - и по сценарию должна была бы сразу позвонить ему. Переживать (вдруг что-то случилось). Оправдываться. Она, после бессонной ночи ожиданий, уже и собиралась звонить, но подумала о ...собаке. Обидно даже не за себя стало. За нее. Она, Алена, ладно уже. Тварь бессловесную-то за что? Это дало силы оттолкнуться от дна и промолчать. Пусть он так и не узнает, как она проревела пол ночи и, заснув под утро, увидела очередной кошмар.
В анфиладе комнат ее когда-то просторного дома, в одном из закоулков жило зло. И ей пришлось поселиться рядом с ним. Как в старой сказке: «ты, девочка, здесь хозяйка, только вон в ту комнату не заходи. Там - затягивающее, окончательное, пахнущее тленом - это. Само- пустота, оставляющее пустоту вокруг. Закоулочек - его владения. И не вытравишь. Даже не пытайся». Девочка же усиленно пыталась делать вид, что ничего не происходит. Старалась даже радость изобразить. Только прислушивалась время от времени к доносившимся из другой комнаты звукам.
Ближе к вечеру второго дня опять накатила волна вины и паники. А, вдруг, действительно что-то произошло? Поддавшись этому приступу, Алена метнулась в город. Когда поднялась на пригорок, (...уже хотела бежать к Нему, не глядя по сторонам) неожиданно встретила старого знакомого. Сына тех самых хозяев, дом которых когда-то взялась охранять. Вспомнила вдруг, что дубликат ключей ему должна была отдать, что договорились с ним на экскурсию по 411. Вот выпали эти обещания из памяти. Начисто! Нет, молодой парень не был на нее обижен. В особняке обживался как мог. Разговаривал приветливо. В гости приглашал. Неудобно было сразу убегать. Стали возле его калитки. Но пришлось оправдываться:
- ... мне срочно...я позже. Радушно и спокойно в ответ:
- О-кей! Обязательно на чай заходите, когда сможете.
Только отвернулась, чтобы дальше бежать, как заметила на дороге знакомую фигуру. Облегчение, восторг. Даже сама от себя не ожидала. Простил? Ничего страшного ведь и не было. Сам понял? Или она, дура, неправильно его поняла? Дура! Дура! Конечно же!
Он нес под мышкой какую-то коробку. Неприязненно глянул на улыбающегося молодого человека. Даже не поздоровался. Буркнул: «Пойдем домой!»
***
А дома опять какие-то непонятные настроения. Алена была совсем сбита с толку. Евгений молча что-то долго искал. Перерыл шкафы, что-то высматривал под кустами в саду. Даже спустился к калитке.
- Где? - Что? - Туфли. Ты так их и не нашла?
Может, он помешался? Страшно находиться наедине с сумасшедшим.
- Посмотри, это они?
Он открыл коробку и достал оттуда пару лакированных туфель.
- Я не знаю...
- Они, они. Ты же другую пару точно таких же на даче не находила?
Алена не успела открыть рот, чтобы оправдаться, но вдруг заметила, что он сел на кровать. Голова опущена. Лицо покраснело, отчего седовласый престарелый мальчик стал выглядеть беспомощно, а не устрашающе.
- Ну, тогда я вообще не могу ничего понять. - Зачем ты их домой с собой взял, а собаку во всем обвинил? - Дура! Да не брал я их! Дай лучше воды!
Он все так же сидел, потирал грудь, как будто вот-вот случится сердечный приступ. Она даже не решилась обидеться на его грубость.
Когда вернулась с водой, Евгений говорил сам с собой. Или с кем-то невидимым...
- Слушай, отпусти, а? Я все понимаю. Мы же с тобой попрощались. Ты же ушла! Неужели нельзя так просто разойтись? Всю жизнь кровь мне портила своими истериками. Не ясно? Я больше в тебе не нуждаюсь. Отстань. Я хочу свободы! Я - свободный человек! Поняла?! Ты меня бросила. Хочешь, чтобы виноватым себя почувствовал? Да? Это вполне в твоем характере. Как только удавалось сорваться с твоего тесного поводка, всегда, сразу же раздавалась команда- Бобик, к ноге! Это так, по-твоему! Я не виновен. Ни в чем! И жил, и буду жить, как захочу и с кем захочу. Пугай сколько угодно. Нет, милочка, виновата ты сама. И в смерти своей, и в том, что жизнь у нас так прошла, неряшливо. Мою кровь тебе больше не пить. И тебе больше сюда хода нет, чтобы ты знала!