- Здравствуй, девочка. Бедная, глупая. И ты попалась? Да...он - такой. Милый, умный. Интеллигент. Голову вскружить может. Что он там про меня говорил? Сравнивал тебя со мной? Представляю. Невинная жертва роковой любви! Она - стерва, а он - жертва обстоятельств. Вот только не рассказал он тебе, бедняжка, как мне рядом с таким жилось. Вначале, вроде, ничего. Любили друг друга. Но, постепенно, я стала замечать что все у нас не так, как у людей заведено. Когда вышла замуж, думала, что будем вместе ходить к его друзьям, моим друзьям. Как у многих семейных пар заведено. Но почему-то у него друзей не оказалось, а мои друзья после свадьбы отдалились. Точнее, он отдалил их от меня. Я ведь очень веселая была. Душой компании. А ему это не нравилось. И, вначале, не говорил так в лоб. Просто не хотел никуда со мной идти. Когда хлопала дверью и назло ему шла - плелся следом, недовольный, и все бурчал, подкалывал. Мне сперва казалось это милым. Затем появилась необоснованная ревность. Но я списывала все это на любовь. Пока он руки не начал распускать. Друзей к этому времени у меня уже не оставалось (кто же захочет его недовольную мину рядом с собой терпеть). Однажды, после побоев, я решилась, ушла. Так нет же - жене университетского доцента так просто уйти недозволенно. Вызвали на собрание. Где жертвой оказался...он. А я - тварью, позорящей образ советской женщины. И не сбежать никуда. После собрания, по правде говоря, он, вроде бы, угомонился. Сам, наверно, испугался огласки. Год... два... Я родила от него ребенка. И опять понеслось: не выйди из дому лишний раз, не взгляни ни на кого случайно. Ребенка в сад? Да ты - мать-ехидна! Дома сидеть должна. Дома. Мне все еще хотелось верить в хорошее. Тем более, как только я собирала чемодан, Евгений горестно хватал дочь на руки: « у нас же дети!» - и я опять оставалась. Дождусь пока дочь вырастет, думала. Она же все: «Папа! Папа!». Папа при ней всегда вел себя хорошо. Нужно отдать ему должное. Дочь выросла. Уехала от нас в другую страну. Женечка же стал от меня погуливать. Сначала с молодыми аспирантками. Затем нашел себе какую-то даму-бухгалтера. Я плакала. Теперь уже отпустить его не могла я. Ему такое положение дел нравилось. Но, все равно, стоило мне задержаться где-то на пол часа - неделю мог со мной не разговаривать. Или бил. Лучше когда бил - тогда и прощал быстрее. Однажды я почувствовала себя плохо, а он собирался в этот день « в библиотеку», к бухгалтерше своей. Я просила его. Умоляла: «ну, хоть не сегодня». Только фыркнул в ответ. И ушел. Просто так. Равнодушно: «хватит уже придуриваться»! Когда вернулся - меня уже на этом свете не было. Он долго не мог прийти в себя. Все звал меня и звал. Так меня к себе своим зовом и «присоседил». Хотела бы насовсем от него исчезнуть, да не могла. Не от меня зависило. Затем появилась ты. Так была в него влюблена. Как я тогда. Я пыталась тебя отогнать. Надеялась, испугаешься. Возмутишься. Но он сам здорово испугался и раньше времени свою натуру явил. Спи, моя девочка, спи. Подальше от этой пустоты и зла.
*** Густой запах водорослей поднялся с побережья на косогор, а, затем, долетел и до города. Зашумело, зашуршало в предрассветной темноте. Внезапно пошел дождь. Превратился в ливень. Проснувшаяся Алена услышала как он колосит по крышам. Мелкие удары сыпятся (так срезанную траву кидают) на окна спальни. Ливень косит ветви. Голосят ветра - без разбора летят куда? Но ей на душе спокойно. Друг ли заботливый к ней приходил? Просто сон был? Но она чувствовала, что охраняет ее непутевую жизнь некто, столь на нее похожий.
- Елена, может, Вы со мной теперь останетесь?
Долгая дорога домой.
Вначале они заносили в особняк расчлененные тела. Затем поволокли какие-то аппараты с множеством проводов и лампочек. Коробки с дорогими плоскими мониторами. Стереосистемы, походившие на декоративные гробики. Платили им хорошо и работали они на совесть. Грузчиками в музее современного искусства.
Поработали бы и забыли, но врожденная хозяйственность дело такое. Безыскуссное совсем. Естественное. Покоя тебе нет, когда видишь, сколько добра зазря пропадает. Зачем столько манекенов попилили-попортили? А проволоки сколько в расход ушло? Продать бы ее и на полученные деньги недельку-две жить по другому. Хорошо так жить.
Голь-моль перекатная, гопота тощая слободская Алешенька (друзья зовут Лимоном) все успел заметить наметанным глазом. Насколько лежит хорошо и закреплено ли правильно.