ему первой не стала, несмотря на чувство вины. Через неделю он сам позвонил как ни в чем не бывало.
- Нет, нет, нет....все в порядке. Просто занят был. Да нет же! Я на тебя не в обиде...Ах,служба?! Ну, мне сейчас немного не до того. Слушай, у меня к тебе дело есть. Тут я с такой девушкой на днях познакомился!!!!! Настоящей француженкой. Она в консерватории на IV курсе вокальном занимается. У нее лицо тако! Так поёт! Так поёт!!! Расскажи мне, дорогая, как ее в себя влюбить! Мы же с тобой друзья!
Ой, дурак-то какой дурак! Какая француженка приедет к нам учиться пению? Зачем ты делаешь все это? Я же чувствую, как нравлюсь тебе! Сколько можно двигаться друг к другу обходняками, говорить обидняками? Ничего, подожди, мне же не сложно узнать. Неужели ты думаешь, что у музыканта нет в консерватории знакомств? Я тебе докажу что нет никакой француженки в нашей консерватории, и даже быть не может!
Вот по консерваторской столовке ходит кучка китайцев-пианистов. Китайцы играют хорошо. Но слишком уж технично, в ущерб эмоциональной составляющей. Исполнительская аккуратность не мешает китайцам оставлять после себя в столовке горы мусора. Вот кубинцы-вокалисты: их много и пахнут они специями и пачули (а, может, солнцем?). Это и есть все консерваторские иностранцы.
В кабинете номер пятнадцать безуспешно борется с несмыканием юный бас. Бас периодически «дает петуха». Три аккордеона в коридоре играют ля-минорную токкату и фугу Баха. Париж, настоящий Париж. Вон, из кабинета «зеро» как весенней свежестью пахнуло!
Из туалета выскочила Наташка. Вокалистка из нашего училища. Четвертый курс.
- Наташ, может, хоть ты поможешь. Я француженку ищу. Она здесь должна учиться. Зачем? Из любопытства. Услышала, что есть такая, захотела взглянуть.
Наташке, похоже, тоже стало любопытно. Мордашка ее, красивая, с удлиненным абрисом фарфоровой куколки еще более вытянулась в изумленное: «О, как?». «О, как» получилось таким же фарфоровым.
- Хм, и что, самая настоящая француженка? Интересно, а с ней можно будет познакомиться?
- Не знаю, это знакомая моего знакомого.
И мы пошли искать француженку вместе.
В консерваторском дворике, почти в полном составе - четыре человека - курил третий эстрадный курс. Третий эстрадный курс хорошо знал второй струнный, который знал ударников (барабанщиков) с первого курса. Ударники с первого курса имели привычку влюбляться в консерваторских вокалисток. В том числе и четверокурсниц.
- Да нет тут такой! Это тебе кто-то макароны на ушах крутит - рыжеватый и прыщавый ударник осматривал меня с ног до головы.... Но я - не вокалистка.
***
Нет, наверно нам лучше будет оставаться друзьями. Он просто с ума сошел. Теперь она, оказывается, учится не в консерватории, а в нашем училище. И не из Франции приехала. Теперь у нее просто «французские корни и она так похожа ....(ми-ми-ми) на настоящую француженку». «Ну, ты же мне с ней поможешь? Нет, познакомить вас не могу».
Я перестала брать телефонную трубку по вечерам. Мне осталось бродяжничество по городу в полном одиночестве. Знаю, знаю, он уезжает через неделю. А значит, я могу полноценно измучить себя.
Каркас ветхой, изуродованной пожарами Кирхи. Рыбий скелет зимнего города. Умирание, растянувшееся для Одессы на весь XXвек.
Кости проветриваются морскими и степными ветрами. Темнеют. Становятся все тоньше и тоньше. Внутри них паразитируют человеки. Человеки умирают быстрее города. Их тела закапывают под бетонными и гранитными городами надгробий, а потом и надгробия могил разрушаются. От человеков-паразитов не остается ничего. Совсем. Кости города скоро истончатся и он покроет своими провалившимися перекрытиями людские погосты. Ты - дурак, идиот, понимаешь ли вообще, сколько времени нам отмеряно?!
Желтое бельмо Спасо-Преображенского собора устало уставилось в черную прорву старинных кварталов. Мне по дороге все время встречаются мемориальные таблички на домах: «Здесь родился...», «здесь жил...», «здесь работал». Город памятников. Ветхий мемориал, судьба которого рассыпаться месте со своими гранитными медальками, выданными домам в честь того, что здесь кто-то из знаменитостей ел - пил-спал, с любовницами встречался.
Нет, дорогой мой «друг», больше я не желаю идти на поводу у твоих капризов. Отмерянное мне время будет принадлежать мне и только. Нужно лишь иметь силы однажды не взять трубку.
Но сил оказалось недостаточно. Я сдалась через три дня.