***
А утром, в выходной, на кухне разразился скандал. Тетю Мусю не пустили в магазин.
Воскресенье для тети Муси было всегда особенным днем. По воскресеньям она одевала свою нарядную синюю блузку поверх черной с красными разводами цыганской юбки и шла «спрашивать» в соседний магазин секонд-хенда. Продавцы уже хорошо ее знали, поэтому, когда она карабкалась со своей инвалидной легковой коляской по лесенке, ведущей в магазин, даже не пытались ей помочь, так как тетя Муся неистово материлась если ей помогали. Точно так же она материлась, если в помощи ей было отказано. Протиснувшись в помещение, она начинала свой досмотр. Возле вешалок обычно стояла цепочка из домохозяек. Домохозяйки медленно, одну за другой, передвигали вешалки с растянутыми свитерами и полинявшими футболками. Справа -налево - шаг, справа- налево - шаг. Цепочка медленно перемещалась в едином ритме. Ежевоскресной задачей тети Муси было этот ритм сбить. Вначале она пристраивалась в самый конец цепочки. Хватала первую попавшуюся кофточку и спрашивала у соседки слева:
- Как вы думаете, мне этот фасон пойдет?
- Несомненно - отвечала та.
- А какой это цвет?
- Сиреневый.
- Дура, это не сиреневый. Это колумбиновый.
- Так чего вы спрашиваете?
- Пошла на...
Соседка слева быстро перестраивается в другой ряд. Вешалка за вешалкой - Муся быстренько продвигается к следующей соседке.
- А это кружавчики?
- Женщина, вам не с кем дома поговорить? Мне, вот, есть с кем.
Пообщаться тете Мусе действительно было не с кем.
Собралась она и сегодня. Принарядилась. Вон уже и колесница складная у дверей ждет. Идет Муся по коридору. Рукой за шкафы-тумбочки- холодильники держится. В коридоре покой и настроение у Муси праздничное. Вдруг неожиданно открывается одна из высоких белых дверей. На Мусю выливается мутно коричневый грязный поток. Звенит ведро. На высоких нотах в тональности си бемоль мажор кричит матом Муся. Ей, из отрывшейся двери вторит алкоголик Семенов:
- Во-первых, я воду вылил чтобы в коридоре полы мыть. Откуда я мог знать, что ты там, болячка старая, ходишь?
- А уши тебе на что, идиота кусок? Недоросль мелкотравчатая.
- Во-вторых, лахудра, кто сегодня ночью к моим попугаям лез? Думала что не замечу? Задвижка всегда повернута гвоздиком вбок, а вчера- гвоздиком наверх оказалась. Я такие вещи всегда «секу», шоб ты знала!
- Не трогала я твои гвоздики! И не слежу я куда и шо у тебя повернуто! Мозги у тебя повернуты, вот в чем дело!
- Он птиц на продажу держит. Относит по воскресеньям на Староконку. Продает, а тугрики пропивает. Доходный бизнес, не правда ли? - за спиной выскочившего на шум Мыколы шепчет непонятно откуда возникший шустрый Офер.
- Если я хоть одной птички не досчитаюсь, ты у меня еще поплачешь, маразматичка прикоцанная!
- Ага, попробуй! Я тогда пойду до твоего начальства и расскажу как ты подошвы тыришь и продаешь!
- Ну и дура!
- Сам такой умный.
- И вам доброго ранку, добри люды- подытожил Мыкола их беседу. Они враз замолчали. Ответа дожидаться не стал. На улицу выскочил. Вот тебе и спокойная жизнь городского обывателя.
***
На улицах все было чужим: парадный фасад Дерибасовской и ее же занюханные тылы, евроокна над потрескавшимися старинными балконами. Страдальческие лики статуй на фронтонах частично покрашенных домов.
Приятно пахнущие люди в дорогих одеждах сидели за столиками на открытых площадках кафе. Люди пахнувшие перегаром ютились возле задних дверей магазинов. Истерически веселая музычка раздавалась со стороны игральных автоматов. Там кто-то выбил кувалдою сто из ста. На сцену кафешки выплыла дива в черном платье и под монотонную музыку захрипела «Самммертайм- вив- э- лив -эн-э зизи». Рядом с торговым центром «Афины» уже стали собираться мальчики и девочки, изображающие из себя «золотую молодежь». Но изображать у них получалось плохо. Это даже Мыкола видел. Он свернул мимо высокого похожего на торт здания. На углу, прямо перед его носом возникла потертая шляпа с требованием: «поддержите уличных музыкантов!». Музыканты с трудом перебирали на гитаре три струны. «Эй!» - раздалось ему уже в догонку - «Хоть бы в память о Цое!». Мыкола не знал кто такой Цой. Мыкола купил себе шаурму и присел на скамейке в горсаду.