— Чего ты ждешь? — шепотом спросила я, догадавшись, что он колеблется.
— Я боюсь, завтра ты даже не вспомнишь, что делала сегодня вечером, — сказал он, поглаживая мою руку.
— Ты намекаешь, что я пьяна? — хихикнула я, мечтая только о том, как бы снова оказаться в плену Сашиных сильных рук.
— Вот-вот, — кивнул он.
— Ничего подобного, — запротестовала я. — Я трезва, как стекло, и ужасно хочу тебя.
Стянув с себя свитер, я села на кровати и обняла Сашу, прижимаясь к нему всей кожей и игриво щекоча языком мочку уха.
— Думаю, тебе не следует этого делать, — Саша, не сдвинулся с места.
Каким-то шестым чувством я поняла, что он хочет меня не меньше, чем я его, но почему-то медлит. Это открытие меня вдохновило, и я решила Саше немножко помочь. Так сказать, подтолкнуть к решительным действиям. Заведя руки за спину, я одним быстрым движением расстегнула бюстгальтер и отшвырнула в сторону.
— А что ты скажешь на это?
Саша впился взглядом в мою грудь, изучая все ее изгибы, а потом с сожалением отвел глаза. Я мысленно поставила ему очко за силу воли, и снова прильнула к Саше всем телом, одновременно покрывая поцелуями сильную загорелую шею.
Саша тихо застонал. Этот стон пронзил меня насквозь, заставив еще сильнее прижаться к нему.
— А что ты скажешь на это? — спросила я и, взяв в руки его лицо, стала целовать губы с таким пылом, какого не выказывала никогда раньше.
— Скажу, что ты сводишь меня с ума, — простонал Саша и, не выдержав натиска, повалил меня на кровать, накрыв сверху своим телом.
Все, что произошло дальше, я почти не запомнила. Горячее Сашино тело, нежные поцелуи, страстные ласки — все это довело меня почти до безумия. Я стонала и извивалась под ним, позабыв обо всем на свете: о запретном плоде, боязни близких отношений и прочей чепухе, которой меня доверху нагрузила Людочка. Я вообще не думала ни о чем, только чувствовала. Мое тело превратилось в комок нервных окончаний, чутко реагирующий на Сашины прикосновения.
Стараясь доставить ему такое же удовольствие, какое он дарил мне, я целовала и гладила его в ответ и не могла насладиться чувством завершенности, которое переполняло меня.
Когда все закончилось и Саша откинулся на подушки, я еще долго слушала отзвук волн, рождающихся где-то внутри тела и качающих меня вверх-вниз, как на качелях. Когда они стихли, я не выдержала и заплакала.
Не просто заплакала. Я ревела, как корова, сморкаясь в скомканную простыню.
— Что такое? — озабоченно спросил Саша, поглаживая мою спину.
— Это так здорово, мне еще никогда не было так хорошо, — призналась я, всхлипывая и вытирая слезы ладошкой.
— Мне тоже, — ласково улыбнулся он и чмокнул меня в лоб. — А теперь спи.
Прижав меня к себе, Саша прикрыл мое разгоряченное тело простыней и прижался к макушке щекой. В его крепких и одновременно нежных объятиях я чувствовала себя спокойно и как-то даже умиротворенно. К тому же мне действительно ужасно хотелось спать. Послушно прикрыв глаза, я глубоко вздохнула и тут же погрузилась в глубокий сон.
15
Проснувшись утром, я уставилась в потолок немигающим взглядом, понятия не имея, какой сегодня день недели, число, месяц и вообще на какой я нахожусь планете. От выпитого накануне коньяка голова гудела, все тело ломило, как после драки. Я медленно приподнялась на локте, намереваясь встать и добраться до кухни, но тут же рухнула на подушки, не в силах сдвинуться с места. Тело отказывалось служить мне, став слабым и податливым, как тряпичная кукла.
Откуда-то из глубины сознания рвались воспоминания, от которых мне становилось немного не по себе. Коньяк, Людочкины идиотские советы, Сашина нежная улыбка, его объятия, губы…
Стоп. Я села на кровати, пытаясь как-то систематизировать возникающие в голове образы. Один образ, повторяющийся наиболее часто, привел меня в легкий ступор. Сашины глаза, пронизывающие меня взглядом до глубины души, его сильные загорелые руки, обнимающие меня, и татуировка на левом плече…
Господи, неужели я переспала с ним?
Память тут же услужливо подсунула воспоминания о том, как Сашины губы изучали мое тело, и мне стало нехорошо. Обессиленно упав на кровать, я накрылась одеялом с головой, искренне желая себе смерти. Только она, как мне казалось, могла избавить меня от позора.
Однако как выяснилось чуть позже, от воспоминаний невозможно было спрятаться под одеялом. Они терзали мой мозг, рисуя самые разнообразные картины.
Саша и я на лестничной площадке: я, глупо хихикая, заталкиваю его в квартиру и наливаю коньяк…