Когда же он исполнил свои семь лет, пришел старец и говорит авве: «Дай ему келью вне киновии». Ибо киновии Фиваиды имеют небольшие отшельнические кельи, чтобы когда некоторые состарятся в подвиге, то жили бы в них пять дней в неделю, а в субботу и в воскресенье приходили бы в киновию с братьями. И снова сказал ему старец: «Проведи в отшельнической келье другие семь лет, и приду и поговорю с тобой». Когда же он исполнил и эту заповедь, пришел святой старец, и говорит ему авва Павел: «Что повелишь, дабы я сотворил?» Тогда говорит ему старец: «Я больше тебе не нужен. Ибо Святой Дух, живущий в тебе, всему тебя научит». И поскольку многая честь ему произошла от этого слова, то он бежал и пришел в Скит*. И пришли к нему из киновии, упрашивая его, и увели с собой. Когда же он пришел, и честь ему от братии умножилась, то снова бежал и оттуда. И когда он пребывал в пустыне, случилось мне и другим троим из отцов приходить к нему; среди них был и мой авва, почтеннейший муж. И поистине не имел ни хлеба, ни горшка для еды, ни чего-либо другого для потребностей тела, но ни рукоделия не совершал, ни книги не имел, и не ел в течение пяти дней. А был он велик телом. И сказал он нам, что никогда воды не имел в своей келье. Когда же некие приходили к нему во время зноя и сильно жаждали, не имея воды, он, встав, помолился. И на удивление, сотворил Бог, что забила вода, пока он молился, и испив, освежились и прославили Бога.
8. Рассказывал нам авва Василий пресвитер*, отшельник из Новой Лавры, ставший монахом, что слышал от неких христолюбивых мужей, рассказывавших о таком чуде, что было в стране палестинян, в многолюдном селении, в котором жили христиане и евреи, имевшие много скота. И был такой обычай, переданный от отцов. Каждый день принято было собирать скот к воротам селения, и каждый ставил со своим скотом кто сына, кто отрока, и принимали скот отроки, и он совершал свое кормление в поле до позднего вечера. А после захода солнца собирали его. И однажды посланные по обычаю пасти, собравшись во время трапезы, сказали друг другу дети христиан: «Давайте сотворим и мы здесь службу, которую творят клирики в церкви»*. И один принял звание епископа и назначил одного пресвитером, иного — диаконом, другого — иподиаконом, и возведя одну каменную плиту как бы в чин жертвенника, приносили приношения, от которых совершали и раздачу.
И был с ними сын еврея, и он просил отроков, говоря: «Примите и меня к вам, чтобы и я был как вы». Они же отгоняли его, говоря: «Не можешь войти с нами, будучи иудеем». Он же говорил: «И я буду христианином». Они же говорили ему: «Если станешь христианином, примем тебя». И он согласился, и его приняли, и бывший епископом крестил его, найдя воду в том месте. И произвели все по порядку и принесли хлеб. И когда наступил момент, и они сказали «Един свят…»[287], сошел огонь с неба и уничтожил все предложенное. Они же от страха пали и были как мертвые. И когда настал вечер, скот отправился каждый в свой дом. Когда же наступило утро, родители пошли искать и нашли детей полумертвыми, и взяв каждый свое дитя, принесли в свой дом. И спустя три дня, едва пришли в себя, родители спрашивали у детей, что же это случилось с ними. Те же признавались во всем происшедшем, как написано. Сына же старшего раввина просил его отец, принеся ему хлебы, чтобы он ел. Тот же не соглашался есть, говоря: «Я христианин и не буду есть». Услышав это, сей нечестивый захотел предать его злой смерти. Но предведутций Бог, испытующий сердца и утробы, зная лукавый помысел лжеиерея*, устроил так, что староста того края, которого называли эмиром, набросился на банщика, который в том месте был как бы весьма презираем, и к нему не подходили по причине запахов, и говорит ему: «Вот сколько времени уже смеешься надо всеми, и как ни приду мыться, нахожу баню холодной. Клянусь тебе великим Богом, что если не растопишь, и на следующей неделе окажется холодной, отрублю тебе голову». И тот согласился сделать так для услужения эмиру. Узнав это, отец сына-еврея, возымев диавольское намерение, посылает за банщиком, так как тот был должником, и говорит: «Знай, что ты должен мне десять номисм». Он же отвечает: «Поистине так». Тот говорит ему: «Если сотворишь повеление, которое прикажу тебе, весь этот долг подарю тебе». Он же отвечает: «Если что накажешь мне, сотворю, дабы освободиться от тяжести уплаты». И беззаконный лжеиерей говорит ему: «Я знаю, что имеешь повеление от эмира растопить баню, и поскольку имею некого отрока, прогневившего меня, то хочу, чтобы, когда разгорится печь и должен будешь закрыть ее, ты сказал мне. И того, кого я пошлю к тебе спросить: "Растопил баню?" — хватай и бросай в печь и, закрыв ее, уходи, чтобы хоть так мне избавиться от его злой воли». Услышав это, банщик, в надежде избавления от долга согласился сделать так, как было предписано, и ушел, объятый страхом угрозы от эмира, разжег печь до чрезвычайности, сверх обычного. Тот же, узнав, что должна закрыться печь, послал сына своего сказать: «Растоплена баня?» Тот же сказал: «Адонаи, и перетоплена. Если же не веришь мне, посмотри скорее». И схватив отрока, бросил в огонь и, закрыв печь, ушел.