Авва Кассиан рассказывал, что был некий старец, которому прислуживала дева святая. И люди говорили: «Они нечисты». И услышал это старец. Когда же он был при смерти, сказал отцам: «Когда скончаюсь, посадите мой посох на моей могиле, и если прорастет и принесет плод, знайте, что чист я от женщины. Если же не прорастет, знайте, что я пал с ней». И они посадили посох, и на третий день он принес плод, и все прославили Бога.
Братья истинные, хочу рассказать вам об удивительном и славном покаянии блаженной Таисии[414], некогда блудницы, кое совершив, она достигла совершенства. Ведь для желающих покаяться в дурных делах, содеянных в пору своего небрежения, полезно слово утешительное и приводящее в умиление любящих Бога. Была блаженная эта Таисия наделена красотой, удивительной и весьма блистательной. Мать ее поместила из детства в место погибели. Имя ее разнеслось, благодаря красоте ее, и к ней приходили издалека, и все, кто проходил через то место, созерцая красоту ее, не могли насытиться. Ибо как пламя разгоралось неистовство ее чар в сердцах видящих ее. И многие продавали родительское [имущество], чтобы только вступить с ней в связь. А бедные продавали свою одежду, чтобы утолить свое желание. И святой Серапион Синдонит, услышав о ней, что многих людей она обольщает и губит своей красотой, надел одежду мирянина, взял деньги и пошел к ней. Придя в это место и увидев ее, святой достал номисму и подал ей. Она же, взяв, сказала ему: «Пойдем в дом». И когда они вошли, увидел высокое устланное ложе. И она, подойдя, села на него и позвала старца подойти к ней. Он же сказал ей: «Нет ли покоя более уединенного, чем этот?» Она говорит: «Да». Говорит старец: «Пойдем туда». Говорит ему блаженная: «Если ты стыдишься людей, то и в этом месте нас никто не видит, если же боишься Бога, то Он видит нас, куда бы мы ни пошли». Услышав это, старец говорит ей: «Ты твердо знаешь, что есть Бог?» Она говорит: «Да». Снова говорит ей святой старец: «Знаешь, что есть и Царство, и мука?» Она говорит: «Знаю, что есть и это». Говорит ей святой: «Если же ты знаешь это, зачем губишь сынов человеческих?» Она же, умиленная этими словами, зарыдав, упала к ногам святого и сказала ему: «Если ты знаешь, что точно существует для грешников покаяние, отпусти меня отче святый, только на три часа. Да, прошу тебя о сем, и делай со мной, что хочешь». Он, условившись с ней о месте, где она его найдет, отпустил ее. Она же, тотчас собрав то, что стяжала, продавая себя, сожгла посреди города, сказав: «Сюда, все, кто со мной распутничал, смотрите — то, что я дурно стяжала, горит сейчас на ваших глазах». Золота же было по весу сорок литр. И после того, как она сожгла все, отправилась к старцу. И увидев ее, старец взял и отвел в женский монастырь. И отыскав для нее келью, запер ее в ней. И заколотив дверь гвоздями, он запечатал ее свинцом, оставив маленькое отверстие, чтобы проходил свет. И старец велел матери монастыря[415], чтобы ей давали один сухой хлебец единожды в день и малую чашу воды. Блаженная же сказала старцу, говоря: «Как ты желаешь, чтобы молилась я Богу о прощении дурных дел, содеянных мною?» Говорит ей старец: «Ты недостойна молиться Богу: ни призывать имя Его устам твоими, ни простирать руки к Нему, потому что уста твои скверны и нечисты, и руки твои осквернены беззакониями. Но просто сядь, обратившись к востоку, и не говори ничего другого, кроме таких слов, что: "Создавший меня, помилуй меня". И так она провела в келье три года. И старец, сжалившись над ней, отправился к авве Антонию, желая узнать у него, простил ли ее Бог или нет. И придя к нему, рассказал ему о ней. Выслушав рассказ, авва Антоний тотчас позвал своих учеников и сказал им: «Братья, затворимся каждый в своей кельи и будем усердно молиться Богу весь день, чтобы увидеть, откроется ли кому [из нас] то дело, ради которого пришел авва Серапион». Пока они все делали так, как повелел им авва Антоний и усердно молились, авва Павел, больший среди учеников его, погрузился в [молитву]. И видит приготовленное ложе в великой славе, и перед ним три светильника, которые держат три девы, охраняя его, и неувядающий венок лежит на ложе. Авва Павел, увидев это, говорит: «Эта слава ложа и этого венца ни для кого другого, кроме аввы Антония». И был ему голос, глаголющий: «Это ложе не для отца твоего Антония, но для Таисии, некогда блудницы». Когда наступило утро, рассказал он им сон, который видел. И старец, вернувшись от аввы Антония, радостный вошел в женский монастырь. И открыв дверь кельи, в которой была затворена блаженная, хотел ее вывести. Но она, поняв [это], просила его, говоря: «Оставь меня, отец, в этой кельи вплоть до моей смерти, чтобы простил меня Бог, ибо грехи мои многи». Говорит старец: «Вот человеколюбивый Бог умилосердился над тобой, и принял твое покаяние». Когда же он вывел ее оттуда, сказала ему блаженная: «Поверь мне, отец, с того дня, как вошла я в эту келью, приняв все мои грехи как тяжкое бремя и поставив их пред собою, я размышляла о них, моля благого и благоутробного Бога отпустить их. И как дыхание из моих ноздрей не удалялось от меня, так и грехи мои не удалялись от меня, вплоть до того часа, когда ты пришел ко мне». И говорит ей старец: «Не за покаяние твое помиловал тебя Бог, но за этот помысел, который ты стяжала, предав себя Богу». Итак, она провела с девами пятнадцать дней, оставаясь в одиночестве, а когда прошли пятнадцать дней, она, за три дня узнав о своей кончине, помолилась Богу и, поблагодарив, приготовила себя. И недолго проболев, она упокоилась благодатью Христовой. Коему слава во веки веков, аминь.
414
Пам. 8 (21) октября. Пасхос отмечает, что имя ее, как и само житие, претерпело перипетии: Таисия, Фаисия, Паисия, Фаис.