А тот отвечает: «А что ты хочешь получить?» Он же говорит: «Дай, что хочешь». Отвечает мастер: «Возьми пять милиарисиев». А он, сочтя, что тот смеется над ним, говорит: «Ты так много за него даёшь?» Мастер же, решив, что тот сказал так с иронией, говорит: «Возьми десять милиарисиев». А он, снова подумав, что над ним надсмехаются, промолчал. Говорит ему серебряных дел мастер: «Возьми двадцать милиарисиев». Он же снова промолчал, ничего не отвечая. Когда же тот дошел до тридцати, и сорока, и пятидесяти милиарисиев, и клялся, что дает истинную цену, тогда продавец [камня] пришел в себя и понял, что, не будь камень драгоценным, за него не давали бы пятидесяти милиарисиев. Тогда он начал набавлять цену, как делают торговцы. И сребропродавец, снижая, понемногу дошел до того, что дал ему триста милиарисиев. И, отдав камень, он приходит радостный к своей жене. А она, увидев его, говорит: «Сколько выручил за него, господин мой?» — ибо думала, что он получил за него десять или двадцать фолер. Он же, вытащив триста милиарисиев, отдал ей. И она, подивившись человеколюбию Божию, говорит: «Вот, господин мой, каков Бог христиан: благ, и великодушен, и богат. Видишь, что не только пятьдесят милиарисиев, но с процентами и в немногие дни Он отдал в шесть раз больше? Итак, знай, что нет иного Бога на небе и на земле кроме Него». Тот же, убежденный этим чудом, стал христианином. И все, узнав об этом, прославили Бога, удивляясь и вере жены.
Однажды авва Пимен по пути в Египет увидел женщину, сидевшую у гробницы и горько плакавшую, и говорит своему ученику: «Даже если все удовольствия мира будут собраны пред ней, они не заставят ее прекратить свой плач. Так и монах должен всегда иметь в себе плач».
Брат путешествовал со своей матерью, уже престарелой. И когда они пришли к реке, старая женщина не могла перейти. Итак, её сын взял свой мафорий, обернул им руки, и так перенес ее на другой берег. Потом говорит ему мать: «Чадо, для чего ты обернул свои руки? Разве я не твоя мать?» Он же сказал, что: «Тело женщины — огонь, и от тела приходит ко мне воспоминание о другой женщине, потому-то я и сделал так, чтобы не прикоснуться к твоему нагому телу».
68. О бедняке, молившемся в Халкопратийском храме[498]
Некий муж, царский нотарий, <рассказывал>, что: однажды в пятницу я пришел в храм Пресвятой Богородицы в Халкопратии, чтобы побывать на бдении, совершавшемся там. И на рассвете субботы, когда я стоял в святом храме, молился и пел псалмы, вдруг вижу какого-то бедняка, прилежно, со слезами молящегося и часто преклоняющего колени. И пока я дивился такому его сокрушению, при пении петухов он вышел из Божиего храма. Вышел и я, и последовал за ним. И когда он подошел к вратам храма святого Иоанна Богослова, в так называемом Диппии, он трижды преклонил колена и помолился, и запертые врата сами отворились, и он вошел в храм. И пока я оставался стоять снаружи, спрятавшись, молился и дивился этому знамению, он, помолившись, вышел, и тотчас двери этого святого храма снова сами собой затворились, а он пошел к нижнему портику Великой Церкви. Я снова последовал за ним, и он вошел в одну из бедных комнаток, где живут нищие, что побираются в портиках, и закрыл дверь. Я же, пометив комнату, вернулся, и, будучи занят в субботу и воскресенье, не пошел искать этого человека. А в понедельник, придя, я нашел знак, который оставил на его двери, и увидев женщину, сидевшую там, спросил ее: «Где человек, что живет здесь?» Она же сказала: «Ты говоришь о моем муже, господин мой?» Я же говорю ей: «Я говорю о человеке, живущем здесь. Не знаю, муж он твой или нет». И женщина: «Другого здесь нет, только я и муж мой, он башмачник и ушел продать свой товар на торг. А что ты ищешь его, господин мой?» А я, воспользовавшись тем, что она мне сказала, говорю: «Хочу заказать ему обувь». Она говорит: «Если повелишь, подожди его, пока он не вернется, и что повелишь, то он и сделает». Я, достав тримисий, дал ей, сказав: «Пойди купи, что нужно, чтобы нам здесь пообедать». Она же говорит: «В этом зловонии, господин мой, и в этом бедном жилище ты желаешь пообедать?» И я сказал: «Это ничего. Ибо мой дом далеко и я не могу туда пойти и снова вернуться». Она ушла, купила, что было велено, и принесла. Пришел ее муж и, увидев меня, поклонился и спросил: «Чего ты хочешь, господин мой?» И я сказал: «Я пришел заказать у тебя обувь для моей семьи». А он говорит: «Я, господин мой, не настолько искусен, чтобы сделать угодное тебе». Я же сказал: «Я хочу, чтобы ты сделал для моей семьи, как бы оно ни получилось. Но давай пообедаем вместе, а после еды договоримся». Он же говорит: «Как это ты собираешься, господин мой, обедать в этой нашей нищей каморке?» Я же снова сказал: «Это ничего. Ибо дом <мой> далеко, и сегодня я хочу поесть здесь». И когда мы пообедали вместе с ним и с его женой, говорю я женщине: «А сейчас пойди куда-нибудь; я хочу поговорить с твоим мужем наедине». Когда она ушла, я сказал этому человеку: «В субботу я был на бдении в храме Пресвятой Богородицы в Халкопратии и видел, как ты прилежно молился; и ты вышел при пении петухов. Я пошел вслед за тобой, и когда ты пришел ко вратам честного храма Евангелиста Иоанна Богослова, я увидел, как ты сотворил три поклона, и врата отворились сами собой, и ты вошел туда. А после того, как ты вышел, они сами затворились. И увидев это, я удостоверился, что ты — раб Божий. Итак, побойся Бога и не сокрой от меня твои добродетели, чтобы и я поревновал им и, начав их исполнять, улучил прощение множества моих грехов». Он же, услышав это, покраснел и, став задумчивым, отвечал: «Я, господин мой, чужд всякой добродетели. А поскольку ты принудил меня сказать тебе о том, что я делаю, то, укрепляемый Богом, я не скрою от тебя этого. Однако, ради Господа, не говори никому об этом, пока Бог не отрешит меня от земли. Как видишь, я занимаюсь башмачным ремеслом, и если что зарабатываю, делю это на три части: одну — для наших нужд, другую — для моих братьев, бедняков, а третью — чтобы купить потребное для моего ремесла. Пощусь я каждый день до вечера, — я и эта раба твоя, — ничего не вкушая, кроме хлеба и воды, и молимся всю ночь. И сегодня — двадцать семь лет с того дня, как мы поженились, и Господь Бог сохранил нас в девстве». И я, услышав это и прославив Бога, по кончине этого человека дерзнул рассказать об этом на пользу слушающих.