Выбрать главу

Важным моментом для «Лавсаика» является то, что за основным повествованием вырисовывается богатый событиями фон, где проходят бурные оригенистские споры, в которые втянуто огромное количество лиц, как вошедших в рамки повествования — скажем, т.н. Длинные братья или авва Евагрий, — так и упомянутых лишь вскользь, как свт. Иоанн Златоуст. На страницах «Лавсаика» это если и находит свое выражение, то лишь подчеркнутым умолчанием (например, загадочным «нужды ради»[8] в отношении одного из Длинных братьев) или непонятным из контекста резко враждебным отношением к блж. Иерониму, которое объясняется оригенистскими симпатиями самого Палладия (хотя и он упоминается в 9-й песне канона сырной субботы[9]), бывшего одним из тех, которые названы в тексте о! περί Εύαγρίον — ученики Евагрия.

Далее в настоящем издании помещен ряд текстов, связанных с палестинским монастырем Хозива. Действие «Чудес святой Девы Марии в Хозиве» и «Жития прп. Георгия Кипрского иже в Хозиве» — текстов, написанных учеником прп. Георгия Хозевита Антонием, — происходит в Палестине начала VII в.; действие «Жития прп. Иоанна Хозевита» происходит на век раньше, тогда как самые ранние рукописи этого жития датируются XII в. «Житие прп. Георгия Кипрского иже в Хозиве» Д. Читти называет «поразительным свидетельством»[10] о монастыре Хозива — о его внешнем устройстве и духовной жизни, хотя это житие и не является настолько исторически достоверным, как жития, принадлежащие перу Кирилла Скифопольского. Сочинение это легко датируется — как сам текст, так и описанные в нем события — по основной дате: пленение Иерусалима персами в 614 г., за несколько месяцев до которого прп. Антоний приходит в обитель Хозива и предает себя в послушание прп. Георгию (а начинается повествование рассказом о юношеских годах прп. Георгия, относящихся ко второй половине VI в.). Имеется русский перевод данного текста в серии, издававшейся в начале века русским Палестинским обществом под ред. проф. И. В. Помяловского[11]. При всей значимости работы, проделанной Палестинским обществом, благодаря которой увидели свет русские переводы житий прп. Евфимия, прп. Саввы Освященного и других палестинских подвижников, на данный момент эти переводы устарели, так как они довольно неточны (собственно, переводчики и не ставили перед собой задачи точного перевода, традиция какового на тот момент отсутствовала), в сложных случаях следуют за латинским переводом и лишены комментария. Так, в переводе жития прп. Георгия имеются, за исключением указания цитат, всего три кратких примечания, одно из которых не соответствует действительности. Что касается конкретно данного жития, то из всей серии перевод его наименее удачен, тогда как перевод этого текста, может быть, более других требует внимательного подхода. Даже издатели-болландисты отмечают трудности, возникающие при переводе этого жития: наличие редкоупотребляемых слов, одни из которых можно найти в словарях Котельера, Дю Канжа и проч., «иные же едва ли где-то можно найти»[12]. Последнее верно и в отношении современных словарей и электронных тезаурусов. Например, значение слова πιπίγγιον осталось бы тайной, если бы не статья Милика, специально посвященная этому слову[13]. Таким образом, выяснение значения некоторых слов в процессе перевода приобретало характер детективной истории, что отражено в комментариях.

Но еще более интересна структура языка в поучениях прп. Георгия; этот язык весь соткан из цитат из Священного Писания, внутренних и явных, различной степени проявленности. Одни из них видны сразу, другие открываются при внимательном чтении; интересно, что и болландисты, при всей своей добросовестности, не заметили всех внутренних цитат; например, смысл словосочетания «по образу сожигаемых» (59), указывающего на трех отроков из книги Даниила, — аллюзия, которую действительно трудно было бы угадать в тексте, не будь она слишком «на слуху» в православном богослужении, — остался недоступным для латиноязычного читателя.

Следующие далее новеллы представляют собой главы, не вошедшие в основное издание «Луга Духовного». Популярность последнего была причиной существования его в большом количестве версий. К тому же, отсутствие жесткой структуры соблазняло пересказчиков убавить или прибавить что-либо к тексту, тем более что их целью была душевная польза читателей, а не сохранение в целостности литературного произведения. Как указывает Е. Миони, существовала «βίβλος των σημαιοφόρων πατέρων» — «Книга знаменоносных отцов», куда авторы «с монашеской простотой» заносили то, что считали существенным и достойным увековечения. И книга эта затем смешалась с новеллами «Луга Духовного»[14]. Кроме того, к основному корпусу примешивались новеллы, принадлежащие другим авторам и заимствованные из различных собраний апофтегм. По мнению Д. Читти, новеллы из собрания Т. Ниссена, перевод которых приводится в данном издании, могут с полным правом претендовать на авторство Иоанна Мосха, в отличие от некоторой части новелл, вошедших в «Луг Духовный». Однако Ниссен опускает в заголовке имя Иоанна Мосха, поскольку по крайней мере 8-я новелла, упоминающая эмира и старосту (σύμβουλος), написана после 638 г. — года арабского завоевания, и в таком случае не может принадлежать Иоанну Мосху или имеет поздние вставки.

вернуться

8

«Придя в Константинов град нужды ради…» (11.6) — см. комментарий на эти слова «Лавсаика» в данном издании.

вернуться

9

См.: Архиеп. Сергий 1901. Т. II. С. 533.

вернуться

10

Читти 2007. С. 244.

вернуться

11

ПП. Вып. 9. СПб., 1899.

вернуться

12

An. Boll. 7 (1888). Р. 96.

вернуться

13

См. комментарий на слова: «…принял служение Пипингий» в «Житии прп. Георгия Кипрского иже в Хозиве» (23).

вернуться

14

Mioni 1951. Р. 81.