О Дорофее
(30.1) За ним следует Дорофей, муж опытнейший, достигший старости в жительстве благом и деятельном. Но не смог так оставаться в том же самом монастыре, а, затворясь в верхней комнате, сделал окно, выходящее на женский монастырь, которое закрывал и открывал. И непрерывно сидел у окна, стремясь оградить их от ссор. И так состарился в верхней комнате, и ни женщины наверх не приходили, ни он не мог спуститься вниз. Ибо не было лестницы.
О Пиамун[107]
(31.1) Пиамун была девственницей, которая лета жизни своей жила со своей матерью, вкушая через день вечером и прядя лен. Она удостоилась дара предсказания. В те времена случилось как-то в Египте во время разлития Нила, что встала деревня на деревню. Ибо сражаются во время раздела воды, так что следуют и убийства, и разрушения. Итак, более сильная деревня поднялась на ту деревню, и пошли мужи во множестве с копьями и дубинами разорить деревню ее.
(31.2) И предстал ей ангел, открыв ей их намерение. И, послав за старейшинами деревни, говорит: «Выйдите и идите навстречу пришедшим из той деревни на нас, чтобы и нам не погибнуть вместе с деревней, и просите их унять вражду». Напуганные старейшины упали ей в ноги, прося и говоря, что: «Мы не смеем встретиться с ними. Ибо знаем их опьянение и безумие. (31.3) Но не сотворишь ли милость и всей деревне, и твоему дому, выйдя сама им навстречу?» Она, не согласившись на это, войдя в свой дом, стояла всю ночь, молясь, и не согнула колен, и просила Бога: «Господи, судия земли, кому никто из неправедных не угоден, когда молитва эта дойдет до Тебя, пусть Твоя сила пригвоздит их в том месте, где бы их ни застала». (31.4) И около первого часа пригвожденные к месту за три мили оттуда не могли пошевелиться. И было открыто некоторым, что ее предстательством пришло им это запинание, и, послав в деревню, просили мира, сообщая, что: «Благодарите Бога и молитвы Пиамун, которые и сковали нас».
О Пахомии[108] и тавеннисиотах
(32.1) Тавеннис — это место в Фиваиде, так именуемое, где был некий Пахомий, муж из живущих в благочестии, так что удостоился дерзновения и ангельских видений. Крайне был он человеколюбив и братолюбив. Когда он сидел в пещере, явился ему ангел и говорит ему: «Относительно себя ты исполнил свое дело. Без пользы ты сидишь в пещере. Ступай и, выйдя, собери всех молодых монахов и поселись с ними, и по образу, который я дам тебе, так установи им законы». И дал ему медную дощечку, на которой написано было следующее:
(32.2) «Позволяй каждому по силам есть и пить, и по силам едоков соответственно и дела им назначай. И ни поститься не возбраняй, ни есть. Итак, сильные — сильным и много едящим, и слабые — более слабым и воздерживающимся поручай дела. И сделай различные кельи в одном дворе, и пусть пребывают по трое в келье*. Пища же всем пусть предлагается в одном помещении. (32.3) Спят же пусть не ложась, но сделав несложные седалища, откинутые назад, и положив туда свою постель, и пусть спят сидя. И пусть ночью носят подпоясанные льняные левитоны[109]. У каждого из них пусть будет милоть из козьей кожи, без которой пусть и не едят. Подходя же к Приобщению по субботам и воскресеньям, пусть развязывают пояс, снимают милоть и подходят в одном кукуле». Кукуль же им определил без подвязок, как у детей, на котором повелел вышить пурпуром образ креста. (32.4) И повелел, чтобы было двадцать четыре чина, и каждому чину присвоил греческую букву от альфы — и бету, и гамму, и дельту, и все по порядку. И таким образом, когда о нем спрашивал и осведомлялся в таком множестве настоятель, то спрашивал вторствующего*: «Как поживает чин альфа?», или: «Как поживает дзета?», или же: «Поприветствуй ро», — своему некоему буквенному знаку соответствующие. И более простым и неиспорченным положил йоту, а более своенравным и коварным присвоил кси. (32.5) И так, в соответствии с состоянием произволения, и нравов, и жизни, каждому чину присвоил букву, чтобы только духовные ведали обозначаемых. И написал на дощечке, что: «Гость из чужого монастыря, имеющего другой устав, пусть ни ест с ними, ни пиет, ни входит в монастырь, разве только он найден на дороге». Пришедшего, чтобы остаться с ними, в течение трех лет пусть не допускают к сокровенному, но, проделав деятельные дела, войдет после трех лет. (32.6) «Во время же еды пусть покрывают головы кукулями, чтобы брат брата не видел жующим. За едой не должны разговаривать, ни обращать взор куда-либо, кроме блюда или стола». И положил в течение всего дня совершать двенадцать молитв, и двенадцать на вечерней службе, двенадцать ночью, и в девятый час три. Когда же множество собирается на трапезу, то каждой молитве положил предпосылать псалом.
109
См. комм, к словам: «…около четвертого часа» в «Житии прп. Георгия Кипрского иже в Хозиве» (14).