Итак, начав повествование, [никого] в городах, в селениях или пустынях не оставлю тебе неизвестными словом. Ибо не место искомо, где жили они, но образ произволения[50].
Об Исидоре*
Впервые вступая в град Александрию <во второе консульство Феодосия, великого царя, который и ныне пребывает среди ангелов, благодаря своей вере во Христа>, встретил я в этом городе мужа дивного, всячески украшенного нравом и ведением, Исидора пресвитера, гостинника Александрийской церкви. О нем говорили, что первые юношеские брани он выдержал в пустыне. Видел я и келью его в Нитрийской горе. Застал же я его старцем лет семидесяти, который, прожив еще пятнадцать лет, скончался в мире. (1.2) До самой кончины он не носил льняной одежды, кроме покрова на голове, не принимал омовения и не ел мяса*. И было у него по благодати такое дородное тело, что все, кто не знали его образ жизни, думали, что он живет в роскоши. Если захочу рассказать по порядку о добродетелях его души, недостанет ми времене[51]. Он был столь человеколюбив и мирен, что и самые враги его, неверные, почитали его тень по причине его чрезвычайной доброты. (1.3) И такое имел знание святых Писаний и Божественных догматов, что и во время самих братских симпосиев был восхищен умом и безмолвствовал. И когда просили рассказать виденное в исступлении, говорил, что странствовал помыслом, захваченный неким созерцанием. Видел и я, что он часто плачет за столом, и, спрашивая причину слез, слышал, как он говорил: «Стыжусь принимать бессловесную пищу, будучи словесен*, и долженствуя пребывать в раю сладости* по данной нам от Христа власти». (1.4) Будучи известен всему римскому сенату и женам власть предержащих, так как приходил «туда» сначала с Афанасием епископом, затем с Димитрием епископом, и, избыточествуя богатством и обилием владений, ни завещания не написал, умирая, ни номисмы не оставил, ни дела родным своим сестрам девственницам. Но предал их Христу, говоря: «Создавший вас устроит вашу жизнь, как и мою». А вместе с его сестрами жило сообщество из семидесяти девственниц.
(1.5)Когда я в молодости часто бывал у него и просил наставить меня в монашеской жизни, — а был я еще в цветущем возрасте и нуждался не в слове, а в трудах по плоти, — он, как искусный укротитель коней, вывел меня из города миль за пять, в «места», называемые «Пустынные».
О Дорофее [52]
(2.1)И передал меня некоему Дорофею, подвижнику в Фиваиде, прожившему шестьдесят лет в пещере, и повелел мне исполнить у него три года для укрощения страстей — ибо знал, что старец живет с великой строгостью, — и снова вернуться к нему с целью духовного наставления. Я же не смог исполнить три года, впав в немощь, и так прежде трех лет ушел от него. Ибо был его образ жизни суровый и наистрожайший.
(2.2)Он весь день на жаре в пустыне у моря собирал камни и все время из них строил, и делая кельи, уступал их тем, кто не мог строить, за год оканчивая одну келью. Когда же я как-то спросил его: «Что ты делаешь, отец, в старости так изнуряя свое тело на такой жаре?», он отвечал, говоря: «Оно изнуряет меня, а я изнуряю его». А съедал он шесть унций хлеба и пучок зелени и выпивал чуть-чуть воды. Бог свидетель, не видел я, чтобы он обнажал ноги, либо сидел на рогоже или на ложе. Но всю ночь сидя, плел веревку из финиковых ветвей для пропитания. (2.3) Заподозрив, что он «лишь» при мне это делает, я полюбопытствовал и ото всех его учеников, которые жили по отдельности, точно узнал, что с юности имел он такой образ жительства, никогда не спав вдоволь, если только за какой работой или за едой смыкал глаза, побежденный сном, так что часто кусок выпадал из его уст во время еды, когда он переходил ко сну. Когда же я принуждал его как-то немного прилечь на рогожу, он, огорченный, сказал мне: «Если убедишь ангелов лечь поспать, убедишь и ревностного «подвижника»». (2.4) Около девятого часа послал он меня как-то к колодцу наполнить сосуд для трапезы. И случилось, что я увидел внизу [колодца] аспида, и не зачерпнул воды, а пошел и сказал ему: «Мы погибли, авва. Ибо я видел аспида в колодце». Он же, слегка усмехнувшись, посмотрел на меня пристально и, покачав головой, сказал: «Если захочет диавол, чтобы в каждом колодце была змия или скорпион и чтобы они падали в водные источники, ты никогда не будешь пить?» И он вышел и, сам зачерпнув, первый отведал после долгого поста*, сказав: «Куда приходит крест, не возможет никакое зло».
50
τρόπος της προαιρεσεως; см. комм, к словам: «…не думай, что место есть то, чего ищет монах, но образ» в «Житии прп. Георгия Кипрского иже в Хозиве» (33).