Сначала все не могли и слова вымолвить, потом заговорили разом, потом Марушка села на песок и горько заплакала, потом, так же внезапно, вскочила, рассмеялась, закружилась, и пышная, расшитая цветами юбка закружилась вместе с ней.
– Эх, жалко, нет у нас ни башмачков, ни сапожек – не сообразили, да и взять было негде.
– Ничего, по земле я и босиком могу идти. Если бы вы знали, какое это счастье, ощущать землю под ногами!
– Нет, так не годится, босиком пойду я. – Иржик уже разувался. – Мне не привыкать, и, потом, ты всё-таки девочка, а я мужчина. Что великоваты – ерунда, мы сухой травы подложим.
– А я не стану снова?.. Вдруг этот вернётся и меня … меня… – Слёзы мешали ей говорить.
– Не бойся, «этот» никогда больше не вернётся. Ты нам веришь?
Девочка кивнула.
Пошли?!
Иржик и Берджик крепко взяли её за руки.
– Я боюсь!..
– Но чего?
– Не знаю. Просто, мне страшно.
– Мы же с тобой! Ну, смелей, идём!
– Куда?
– Туда, где тебя всё это время ждали.
Ребята переглянулись – надо что-то делать, ведь Марушка отвыкла жить с людьми, зато привыкла ото всех прятаться и опасаться чуть не каждого шороха.
– Хочешь, я научу тебя заворачивать пилюли?
– А хочешь, я расскажу тебе, как первый раз растирал мел в ступке? Это так смешно – обхохочешься! Представляешь, я думал, что кальциум карбоникус – это страшный яд, правда-правда!
Так, развлекая девочку разговорами, вспоминая или на ходу выдумывая смешные истории, радуясь, когда бледное личико озарялось робкой улыбкой, ребята миновали городские ворота. Так, болтая вроде ни о чём, не отвечая на оклики знакомых, не обращая внимания на оглядывающихся на них прохожих, шли они по узким городским улочкам к красному кирпичному дому под аптекарским гербом.
И вот они стоят у входа. Марушка нерешительно протягивает руку и сразу же отдёргивает её, словно боясь обжечься..
– Ну?!
– Ну же!
– Может, лучше вы?
– А давай вместе?
Три руки одновременно схватились за шнур, и тотчас где-то в глубине дома отозвался радостным трезвоном бронзовый колокольчик.
Конец.