Выбрать главу

Рассказывали, что, оказавшись в Назарете, божественное дитя совершило немало чудес.

Так, говорили, что однажды в день субботы Иисус играл вместе с другими детьми на берегу ручья. Они копали маленькие каналы и отводили воду в крошечные озерца. На берегу своего прудика Иисус поставил дюжину птиц, вылепленных из глины. Птицы как бы пили, склонившись над водой. Некий иудей, проходя мимо, набросился на него:

— Как ты смеешь осквернять день субботний работой пальцев твоих?

На что маленький Иисус отвечал:

— Я не работаю, а творю! И простер руку со словами:

— Птицы, летите и пойте!

И тотчас птицы, щебеча, взлетели на деревья, а те, кто разумеет птичий язык, уверяли, что их песнь не что иное, как хвала Господу.

В другой день Иисус и несколько детей играли на плоской крыше дома и, забавляясь, толкали друг друга. Случилось так, что один из них упал и убился насмерть. Все дети разбежались, кроме Иисуса, оставшегося подле умершего.

Тут прибежали родители несчастного. Схватив Иисуса, они закричали:

— Это ты столкнул ребенка с крыши!

Иисус хотел разубедить их, но они лишь еще громче взывали о мщении:

— Наш ребенок убит, и вот убийца! Тогда Иисус сказал:

— Я разделяю ваше горе, но да не ослепит вас скорбь: ведь вы обвиняете меня в преступлении, которого я не совершал, и не можете доказать обратное. Спросим лучше у этого мальчика, пусть его устами возглаголет истина.

— Но ведь он мертв! — в отчаянии повторяли родители.

— Он мертв для вас, это так, — продолжал Иисус. — Но не для меня и не для моего Отца Небесного.

А после, нагнувшись к голове умершего, спросил:

— Зенин, Зенин, кто столкнул тебя с крыши? Мертвец, приподнявшись на локте, отвечал:

— Господин, не ты причина моей гибели. Другой из тех, кто играл здесь, столкнул меня.

Произнеся эти слова, ребенок вновь упал замертво.

Все, кто был при этом, изумились и проводили Иисуса к дому Иосифа, хваля и прославляя божественное дитя.

А однажды случилось, что Иисус играл и бегал с другими детьми около лавки красильщика по имени Салим. У того лежало много тканей, принадлежавших некоторым горожанам; Салим приготовился выкрасить их в разные цвета. Иисус вошел в лавочку, схватил все куски материи и бросил их в один красильный чан. Вошедший за ним Салим счел, что ткани испорчены, и начал укорять Иисуса:

— Что ты наделал, сын Марии? — вскричал он. — Ты навредил мне и моим заказчикам. Каждому нужен был свой особый цвет, а теперь все куски будут одинаковые!

Но Иисус отвечал:

— Помолись, чтобы каждая материя сделалась того цвета, какой тебе нужен.

Он принялся вынимать ткани из чана, и каждая оказалась того цвета, которого желал Салим.

В другой раз царь Ирод Антипа призвал Иосифа и заказал ему деревянный остов для трона; он предназначался для своего рода ниши и должен был заполнить ее целиком без зазоров. Иосиф снял мерку и вернулся к себе выполнять работу.

Но, вероятно, он ошибся в расчетах, так как через два года, когда вещь была закончена, оказалось, что основание на пол-локтя короче, чем нужно. Царь рассвирепел и пригрозил Иосифу. Бедняга, совершенно убитый, возвратился домой, не стал есть и собирался уже лечь спать голодным, но Иисус, заметив, как он опечален, спросил его:

— Что с тобой, отец?

— А то, — отвечал Иосиф, — что я плохо снял мерки и работа, на которую я потратил два года, испорчена. Но и это не самое страшное. Гораздо хуже то, что царь Ирод очень сердит на меня!

На это Иисус с улыбкой сказал:

— Оставь свой страх и не теряй бодрости. Возьмись за один конец трона, а я — за другой, и давай растянем его до нужного размера.

И они сделали это.

А после Иисус велел отцу возвратиться с работой во дворец.

Тот повиновался.

И — о радость! — все оказалось впору, без зазоров.

Тут Ирод спросил Иосифа, как случилось такое чудо.

— Не знаю, — отвечал плотник. — Но в доме у меня есть сын, и от него исходит благословение на меня и весь свет!

А в один из дней адара, последнего, двенадцатого месяца в еврейском календаре, что соответствует второй половине февраля и началу марта, Иисус собрал вокруг себя детей, которые, как уже сделалось у них обычаем, провозгласили его царем над ними, сложили из своих одежд подобие тронного ложа, куда он сел и, в подражание Соломону, стал творить суд. Когда же кто-нибудь проходил мимо, дети силой останавливали его и кричали:

— Воздай хвалу Иисусу из Назарета, царю Иудейскому!

А тут как раз шли мимо люди с носилками. На них лежал без сознания молодой человек лет двадцати трех — двадцати четырех. Этот юноша с товарищами ходил в горы за хворостом. Он нашел там гнездо куропатки, сунул руку, желая вытащить яйца, но притаившаяся в гнезде гадюка ужалила его. Он позвал друзей на помощь, однако, пока те прибежали, юноша уже не подавал признаков жизни. И вот его несли в город, надеясь найти там помощь. Когда они с носилками проходили мимо Иисуса, дети преградили им дорогу, как прочим прохожим, крича:

— Придите и воздайте хвалу Иисусу из Назарета, царю Иудейскому!

Люди с носилками не были в настроении играть с озорниками, но те силой повернули их к месту, где сидел Иисус. Он спросил, что приключилось со злополучным юношей, а они ему ответили:

— Сын Марии, его укусила змея.

— Пойдемте все вместе, — обратился Иисус к спутникам юноши, — найдем и убьем змею!

Те, кто нес носилки, стали отказываться, опасаясь потерять драгоценное время, но дети сказали:

— Разве вы не слышите приказа владыки Иисуса?.. Пойдем и убьем змею! И, несмотря на сопротивление несших носилки, дети заставили их вернуться к гнезду. Там Иисус спросил у друзей страдальца:

— Здесь спряталась гадюка?

Те закивали, и тут Иисус позвал змею, которая, к великому изумлению стоявших вокруг, приползла на зов. Но им предстояло удивиться еще больше, поскольку Иисус обратился к ней с такими словами:

— Змея, приди и высоси яд, что ты пустила в жилы этого юноши!

Гадюка тотчас подползла к умирающему и, припав пастью к ране, всосала в себя весь яд, после чего проклятие Господне возымело над ней силу, и она в корчах издохла. Иисус же тронул юношу рукой, и тот выздоровел.

Маленький целитель обратился к нему:

— Ты сын Ионин, по имени Симон; потом ты будешь зваться Петром, станешь моим учеником и отречешься от меня.

И наконец, случилось так, что в один из дней, когда Иисус играл с другими детьми, среди них оказался мальчик, одержимый бесом. Он сел на правую руку от Иисуса, и тут бес, как обычно, стал мутить его. Мальчик попытался укусить Иисуса, но не смог, и тогда он так сильно ударил его в правый бок, что Иисус заплакал и сквозь слезы приказал:

— Бес, обуявший дитя, приказываю тебе выйти из него и вернуться в ад! В тот же миг дети увидели большую черную собаку: извергая из пасти дым, она бросилась от них и пропала, провалившись сквозь землю. А исцеленный ребенок возблагодарил Иисуса, который в ответ сказал ему:

— Ты станешь моим учеником и предашь меня. В то место, куда угодил твой кулак, иудеи поразят меня копьем, и из раны выйдет последняя кровь и остаток жизни.

И все эти чудеса, как говорили, длились до тех пор, пока Иисус не достиг двенадцати лет. Тут его ни с чем не сравнимая мудрость сделалась явною всем. Иосиф и Мария в тот год посетили Иерусалим, и вдруг Иисус пропал. Родители искали его три дня и наконец нашли в храме. Там он удивлял священников и книжников, толкуя им темные места в священных книгах. Наиболее сведущие не могли прояснить их, а Иисус понимал все, поскольку сам был живым вместилищем священного Слова.

Увидев Марию, священники и книжники спросили:

— Так этот ребенок — твой?

И когда Мария ответила утвердительно, вскричали:

— Счастлива мать, произведшая на свет такое дитя! Однако Иосиф и Мария, объятые почти что ужасом от тех чудес, что всякий день являл их сын, увезли его назад в Назарет. Там он, во всем им повинуясь, продолжал жить, «преуспевал в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков».

Таковы некоторые из легенд о детстве Иисуса из Назарета, снискавших ему, как мы уже говорили, почти мистическое поклонение толпы.

III. ИСКУШЕНИЕ В ПУСТЫНЕ

Прошло восемнадцать лет с тех пор, и никто более не слышал разговоров о божественном ребенке, которому людское воображение приписывало чудеса, о каких мы уже упоминали, и множество других невероятных деяний, которые мы не станем тревожить, оставив их покоиться в евангелии детства, как в колыбели, напоенной свежими ароматами народной поэзии.