— Кто это? — спросила Свифт у шерпа.
— Индусский садху, — объяснил Хурке. — Служитель бога Шивы. — Он указал на деревянный трезубец, лежавший на земле подле тонкого халата. — Остановился здесь из-за тумана, как и мы. Он делает туммо-йогу. Это хорошие упражнения. Помогают сохранить тепло. Без одежды можно ходить.
Садху медленно опустил ноги на снег и принял позу лотоса.
Хурке несколько раз поклонился ему и почтительно поприветствовал. Между ними завязался разговор. Наконец шерп повернулся к своим спутникам.
— Это очень святой человек, — с благоговением в голосе объявил он. — Свами Чандаре. Он принял самый строгий обет отречения.
Свами кивнул, словно понимал, о чем говорит шерп.
— Жизнь свою он проводит на запретной горе. Говорит, что она — тело бога Шивы, разрушающего все сущее во имя сотворения нового. Я сказал ему, что вы — большие ученые и приехали сюда искать йети. И свами спрашивает, зачем вы его ищете.
— А свами видел йети? — поинтересовалась Свифт.
— О да, мемсагиб. Он много раз встречал йети и ни разу не пострадал. Потому что йети знает: свами не желает ему зла. Свами говорит, йети очень умный.
Индус опять что-то сказал Хурке Гурунгу.
— Свами спрашивает, зачем мы ищем йети.
— Объясни ему, что мы тоже не желаем йети зла, — сказала Свифт. — Просто хотим изучить его.
— Тогда зачем пришли с ружьем? — перевел Хурке следующий вопрос свами.
Джеймсон вынул из кармана шприц и, переломив ружье, вставил его в дуло, затем вытащил и объяснил на беглом непальском языке, что в шприце содержится небольшая доза снотворного, способная усыпить йети не больше чем на час.
Свами на мгновение закрыл глаза и что-то пробормотал себе под нос. Когда он вновь заговорил, они услышали чистую английскую речь.
— Чтобы понять разум йети, вы должны быть вдвое умнее его. Это очень умное существо. Иначе его давно бы уже поймали. Так вы умнее его или просто безмерно самонадеянны?
Свифт с Джеймсоном изумленно переглянулись.
— Вы говорите по-английски? — спросила Свифт.
— А что вас удивляет? Английский — один из государственных языков Индии. До того как стать тем, кем вы меня сейчас видите, я был юристом. Так почему вас интересует йети?
— Мы надеемся, что, изучив природу йети, лучше познаем себя, — ответила Свифт.
Свами устало вздохнул:
— Это вполне естественное желание. Нам хочется знать, откуда мы взялись. Почему живем? Однако ответы на эти вопросы не всегда даруют успокоение, ибо непостижим дух человеческий. Люди пытаются заполнить белые пятна своей родословной. Но почему столько утрачено, позабыто? Почему среди нас так мало тех, кто знает своих далеких предков? Может быть, так предначертано свыше.
— Я не верю, чтобы от неведения была какая-то польза, — возразила Свифт.
— Жил один человек, — продолжал свами. — Ему захотелось узнать, кто его предки, и он выяснил, что женщина, которую он считал своей матерью, на самом деле приходилась ему теткой, а женщина, которую он называл теткой, была его матерью. Он разозлился и прогнал обеих женщин. И не стало у него ни матери, ни тетки. — Свами рассмеялся. — Древо жизни полно подобных сюрпризов. Важна не сама мысль; главное — кто мыслит.
С этими словами свами поднялся, накинул на костлявые плечи халат, подобрал посох и пошел прочь, оставляя в снегу отпечатки босых ног, те самые, теперь уже до обидного знакомые, отпечатки, которые переполошили утром весь лагерь.
— Удивительный человек, — промолвила Свифт.
— О да, мемсагиб. Очень святой и набожный человек.
— Я не то имела в виду, — со вздохом отвечала Свифт.
— А что? — осведомился Джеймсон.
— Меня поражает, как можно предполагать наличие во вселенной каких-либо смыслов и значений, кроме чисто научных.
— Свифт, ты рассуждаешь слишком примитивно, — усмехнулся Джеймсон. — Многим из нас хочется верить, что мы нечто большее, чем скопище атомов. Этим и отличается человек от всей остальной природы.
Разочарованная результатами поисков, Свифт отказалась вступать в спор.
Глава 7
Прошло три недели, но ни йети, ни его следов так и не было обнаружено, и боевое настроение первого дня стало постепенно сменяться унынием. Обследуя необъятные просторы Святилища, где на каждом шагу подстерегали опасности, участники экспедиции начинали сознавать, что взвалили на себя непосильную задачу. Свифт старалась сохранять оптимизм, но по истечении третьей недели даже она засомневалась в том, что им удастся найти ее живое ископаемое — Исава.
Джек считал, что они пытаются охватить поисками слишком большую территорию, и предложил разбить еще одну стоянку на склоне Мачхапучхари, передовой лагерь, место для которого он присмотрел в бинокль. Было решено, что Ютта и Байрон отправятся с Ангом Церингом обследовать еще не разведанный участок долины, прилегающий к Аннапурне, а Джек с Хурке поведут Свифт, Мака и Майлса устраивать новый лагерь. Линкольн Уорнер оставался пока в БЛА. Бойда отпустили заниматься своими делами.
— Место, которое я имею в виду, — объявил Джек, — это каменный островок среди ледника. На языке альпинистов он называется «нунтак». По такому глубокому снегу добраться туда будет нелегко, тем более что придется идти вверх.
Утро выдалось ясное, но они продвигались медленно и вскоре потеряли из виду шерпов, обозначавших свой путь бамбуковыми вешками, которые они оставляли через каждые шестьсот футов на тот случай, если погода неожиданно испортится и их следы заметет.
К тому времени, когда маленькая группка, следовавшая к новому лагерю, достигла островерхих ледяных башен, Свифт, Майлс и Мак начали испытывать кислородное голодание и вынуждены были сделать остановку, чтобы принять таблетки, которыми их снабдила Ютта Хенце.
После они догнали Джека, который поджидал их на тропинке, проложенной шерпами сквозь лес ледяных колонн. В нескольких футах у себя за спиной Свифт заметила черную пасть огромной трещины и ужаснулась, наконец-то в полной мере осознав, сколь опасно место, в которое они забрели. Лабиринт грозных ледяных башен и невидимых расселин был словно специально создан некой мстительной снежной королевой, пожелавшей воспрепятствовать их продвижению.
Мак взобрался на снежный пригорок и принялся рассматривать в бинокль предгорья запретной горы, начинавшиеся по другую сторону ледника.
— Там пока никого.
Джек поднес к губам рацию:
— Хурке, это Джек. Ответь мне. Прием.
Через несколько секунд в динамике зазвучал спокойный голос шерпа:
— Слышу тебя хорошо, сагиб.
— Далеко продвинулись через ледник?
— Мы уже перешли его. Дорога не очень прямая. Но другого пути нет.
— Нам тоже пора, — объявил Джек, дав отбой.
Мак не двигался, продолжая наблюдать в бинокль.
— Подожди-ка. — Шотландец отнял от глаз бинокль.
— Что там? — спросил Джек.
— Глянь чуть ниже гребня, — тихо сказал Мак, передавая ему бинокль. — Футах в семистах над ледопадом. Видишь их?
Джек различил на склоне горы две застывшие черные точки.
— Сейчас они остановились. Но, клянусь, минуту назад они двигались.
— Да, вижу, — отозвался Джек. — Ты ничего не путаешь? Мне кажется, это просто два камня.
— Голову даю на отсечение.
— Подожди-ка. Точно. Движутся. — Джек подстроил резкость. — Это не шерпы.
— Шерпы идут вверх, — заметил Мак. — А те двое, судя по всему, спускаются.
Сбросив в снег перчатки, он начал торопливо вворачивать в камеру телеобъектив. Свифт вытащила из рюкзака монокуляр и, ухватившись за протянутую руку Джека, взобралась на снежный холм.
— Да, я тоже вижу, — взволнованно промолвила она.
Одна из фигурок как раз сорвалась с места и побежала вниз по склону.
— Ты смотри, как несется, — в изумлении выдохнул Джек.
Джеймсон вызвал по рации шерпа:
— Хурке! Это Джеймсон. Мы наблюдаем в бинокль участок склона сразу же над вами. На нем виднеются две фигуры. Похоже, они спускаются к вам.
— Ничего не вижу, сагиб. Солнце светит в глаза.