Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви
ВВЕДЕНИЕ
Конечная цель христианства — обожение человека. «Бог стал человеком для того; чтобы человек мог стать богом», — этими словами святые отцы[1] на протяжении веков кратко выражали смысл воплощения Бога Слова.
Неслитно и нераздельно соединяя в Своей Божественной Личности Божественную природу с природой человеческой; Христос вернул последнюю в первоначальное состояние; став, таким образом; новым Адамом, и, более того, привел человеческую природу к тому совершенству, которое ей было уготовано и заключалось в совершенном подобии Богу и в приобщении Божественной природе[2]. Он даровал возможность стать богом по благодати каждой человеческой личности, которая будет соединяться с Ним Духом в Церкви, являющейся Его Телом.
К домостроительству Святой Троицы, подразумевающему обожение человека и в нем — соединение с Богом всех тварных существ[3], относится собственно искупительный подвиг Христа, заключающийся, в частности, в Его страданиях, Его смерти и Его воскресении и составляющий основу нашего спасения: Своим подвигом Богочеловек освободил человеческую природу от тирании диавола и демонов, уничтожил власть греха и победил смерть, разрушая таким образом все преграды, которые после совершения первородного греха стали отделять человека от Бога и препятствовали в полноте соединиться с Ним.
Как заметил Владимир Лосский[4], богословская мысль на Западе трактовала этот искупительный и спасительный подвиг Христа в терминах преимущественно юридических.
Осмысление Искупления в терминах выкупа, платы, несомненно, находит обоснование в Священном Писании и особенно в посланиях апостола Павла. Однако из-за этого мы не должны забывать, что, по словам Владимира Лосского, «вообще у святых отцов, как и в Священном Писании, мы находим много образов для выражения тайны нашего спасения, совершенного Христом. Так, в Евангелии Добрый пастырь является «буколическим» образом подвига Христова; сильный человек, побежденный другим, более сильным, который отнимает у него оружие и лишает его власти, является воинским образом, часто повторяющимся у святых отцов и в богослужении; это Христос, торжествующий над диаволом, сокрушающий врата ада, делающий Своим стягом крест; существует и «врачебный» образ — образ больной природы, исцеляемой противоядием спасения; встречается образ, который можно было бы назвать «дипломатическим»: образ Божественной хитрости, расстраивающей козни диавола, и т. д.»[5]. Конечно же, «образ, встречающийся чаще всего и заимствованный апостолом Павлом из Ветхого Завета, относится к области юридических отношений», но «взятое в этом частном значении Искупление является юридическим образом подвига Христова, наряду со многими другими возможными образами»; и «употребляя слово «искупление» так, как мы делаем сейчас — в значении общего термина, обозначающего спасительный подвиг Христа во всей его широте, — мы не должны забывать, что это юридическое выражение имеет образный характер. Христос в такой же мере Искупитель, в какой Он Воин, торжествующий над смертью, истинный Первосвященник и т. д.»[6]. Употребление исключительно образа выкупа и его понимание в таком узком смысле быстро обнаруживает свою недостаточность и даже богословскую непоследовательность, как подчеркнул, в частности, святитель Григорий Назианзин[7].
Одна из задач нашего труда — показать всю важность, которую приобретает в православном Предании то, что Владимир Лосский называет «врачебным образом». Если отцы, как мы увидим, столь часто употребляли его в своих наставлениях, если мы находим его как практически во всех литургических текстах, принятых в Православной Церкви, так и в чинопоследованиях большей части таинств, если несколько Соборов утвердили его в своих правилах, одним словом; если он принят всей полнотой Предания, то это [произошло] потому что он, как мы покажем, особенно точно выражает способ нашего спасения и обладает по меньшей мере равным достоинством с образом выкупа.
Кроме того, этот образ глубоко укоренен в Священном Писании. Искупитель есть также и Спаситель. Если мы искуплены, то также и спасены: ведь очень часто забывают, что глагол σῴζειν (спасать), много раз употребляющийся в Новом Завете, означает не только «освобождать» или «избавлять от опасности», но и «врачевать», а слово σωτηρία (спасение) означает не только освобождение, но и исцеление[8]. Само имя Иисус переводится как «Ягве спасает»[9], иными словами, «исцеляет». Да и Сам Христос прямо называет Себя врачевателем[10]. Именно так Его часто предвозвещают пророки[11] и описывают евангелисты[12], и сама притча о милосердном самарянине с полным правом может быть рассмотрена как изображение Христа-Врачевателя[13]. Наконец, во время Его земной жизни многие современники приходили к Нему именно как к врачу[14].
1
См., например: Ириней Лионский, свт. Против ересей 5. Предисловие; Афанасий Великий, свт. Апология против ариан 1, 54; Григорий Назианзин, свт. Стихотворения догматические 10, 5–9; свт. Василий Великий, цитируемый свт. Григорием Богословом (Слово 43, 48); Григорий Нисский, свт. Большое огласительное слово 25; Кирилл Александрийский, свт. О том, что Христос един // SC 97. Р. 328. 2.
3
Это одна из главных тем в творчестве прп. Максима Исповедника. См. наше исследование: Larchet J.-C. La divinisation de l’homme selon saint Maxime le Confesseur. Paris, 1996. P. 83–123. По этой теме у его предшественников см.: Там же. Р. 20–59.
4
Lossky V. À l’image et à la ressemblance de Dieu. Paris, 1967. P. 95–108 (Лосский В. По образу и подобию. М., 1995).
8
Можно отметить, что этот двойной смысл обнаруживается в коптском языке, а в настоящее время в итальянском, где «la salute» означает одновременно и «спасение», и «здоровье».
14
Ср.: