Постоянное памятование о Боге в молитве является для человека еще и способом достичь созерцания, которое, по словам преподобного Исаака Сирина, «обретает в нем вещество, на которое ему дано опереться»[597]. Святой патриарх Каллист также говорит, что памятование «заставляет отсвечивать Божественные лучи в очищенном уме»[598]. Вплоть до самых высоких ступеней духовной жизни память сопровождает деятельность ума[599], и именно «в своей памяти», как пишет преподобный Исаак, человек «возносится выше природы» в познании/видении Бога, которое сообщает ему Дух Святой[600].
Благодаря памятованию о Боге человек держит Бога во внутренней клети своего ума[601] и заставляет пребывать Его в своем сердце. «Вмещать Бога означает иметь Его воцарившимся в себе благодаря памятованию, — говорит Василий Великий. — Тогда мы становимся храмом Божиим, когда земные попечения не прерывают безостановочного памятования»[602].
По этим же причинам память о Боге является для человека, ею обладающего, источником огромной радости[603], «рождает в душе неизреченное счастье»[604]. И Псалмопевец говорит: Вспоминал я Бога и веселился (Пс. 76, 4).
Благодаря непрестанному памятованию о Боге человек начинает думать только «о едином на потребу» и ведет существование, сосредоточенное только на Боге, в соответствии с предназначением своей природы. Говоря иначе, память о Боге подразумевает забвение мира[605], отсутствие всякого чувственного воспоминания о мирском[606]. Равным образом она подразумевает для человека забвение о себе. Духовный человек, по словам преподобного Исаака, «забывает сам себя. Он забывает свою природу. Он не вспоминает больше уже ни о чем из века сего. Но он не перестает обдумывать и постигать все то, что открывает величие Бога». Он обладает «памятью, связанной с тем родом жизни, который он ведет… он не думает о мирском, он об этом не вспоминает»[607]. «Когда память о Боге сделала душу своим пастбищем, тогда она стирает любое другое воспоминание»[608], — обобщает он.
Если память человека полностью занята памятованием о Боге, то эта способность, в первоначальном и естественном состоянии человеческой природы, является совершенно целостной, простой и однородной[609]. Все помыслы человека сосредоточены в памяти на том, что для его ума составляет единственный предмет внимания. В памятовании о Боге, как замечает преподобный Иоанн Кассиан, человек «сосредоточивает все свое внимание на единственной цели, деятельно заставляет сходиться на ней все помыслы, подымающиеся… в его уме»[610]. Тогда память становится устойчивой и неподвижной[611] и обретает покой[612].
Когда память полностью занята памятованием о Боге и «лишена всякого образа», тогда «сердце чисто»[613]. Благодаря памятованию о Боге человек хранит себя от посторонних помыслов, которые внушает лукавый[614]. Память о Боге исключает всякий дурной помысел[615] и не позволяет проявляться никаким дурным наклонностям[616]. Она является орудием против бесов[617], позволяя человеку не только оставаться неуязвимым для их нападений, но и справляться с ними, отражать их[618].
Память, используемая таким образом в соответствии с природой, является здоровой. Во грехе же она действует против природы и становится больной[619]. Эта болезнь заключается в извращении, а точнее, в изменении направления ее деятельности, как и в случае с описанными выше способностями человека: если в нормальном состоянии человеческой природы она служит исключительно природному предназначению — памятованию о Боге и Благе, пребывая также в забвении относительно чувственной реальности и всякого зла, то во грехе она, напротив, восстает против природы, забывает о Боге и Благе и помнит о зле и чувственной реальности[620].
597
603
Ср.:
605
Ср.:
606
Ср.:
613
619
Прп. Исихий Иерусалимский (Слово о трезвении и молитве 32) и прп. Григорий Синаит (Главы 61) говорят напрямую о болезни памяти.
620
Об этой биполярности памяти, способной действовать как «по природе», так и «против природы», четко говорит прп. Исаак Сирин (Слова подвижнические 65).