- Но на 'ты', как я посмотрю, ты уже перешла! - Задорно сообщил Элестэй и тут же быстро поднялся и отскочил в сторону, так как девушка перешла к действиям и все-таки решилась выплеснуть в императора чай.
- Ой, как некрасиво! - Упрекнул он ее. - Хорошо, что на пол, а то дорожку бы пришлось выкинуть. - Здесь он подошел к тумбочке и взял колокольчик созданный, чтобы звать слуг. Им Виктория никогда не пользовалась, а вот Элестэй не отказал себя в этом удовольствии.
Пришла Лили, в ее глазах застыло удивление, но она, как и подобает служанки, сделала равнодушный вид и выслушала приказ императора.
- Ты так и будешь здесь сидеть? - Спросила Виктория, когда Лили удалилась, вытерев пол.
- Да, а что? - Притворяясь дуроком, ответил император.
- Ничего, что я хочу переодеться и принять ванну! - С упреком произнесла девушка, на что Элестэй улыбнулся.
- Мы больше не должны стесняться друг друга. Фаворитка - это все равно, что жена. Даже лучше! Ее ты выбираешь сам, а не тебе ее навязывают. - Задумчиво отозвался император, потирая подбородок. Виктория только скривилась на этот весь пафос.
- Ты всегда можешь отказаться - ты мужчина и император. А вот она не сможет! - Отозвалась девушка.
- Кто? - Не понял он.
- Твоя будущая жена - бедная женщина!
- Это ты так думаешь, - хмыкнул Элестэй, позабавленный ее словами. - Любая знатная дама хочет оказаться на месте моей будущей жены. Все эти короли только спят и видят, как отдать своих дочерей мне и заключить тем самым со мной мирный договор!
- Вот именно! Ключевое слово здесь 'короли', а дочерей мнения никто не спрашивает! - Фыркнула девушка, откусывая кусочек от круасана. Все равно Элестэй не собирался уходить, а она почувствовала проснувшийся голод.
- А оно и не надо! - Как само разумеющееся ответил император.
- А любовь? - Зачем-то спросила она.
- Любовь придумали бедняки. Мы же женимся странами! - Философски ответил Элестэй и пристально посмотрел на девушку. Она под его пристальным взглядом смутилась и отложила в сторону булочку.
- Для этого короли и придумали фавориток, - почти шепотом сказал он.
- Для постели? - Хмыкнула девушка.
- Для любви! - Исправил ее император, осуждающе при этом посмотрев.
- То сеть, сейчас между нами любовь? - Не удержалась от сарказма Виктория, снова берясь за булочку и наливая себе чай. Данган ничего не ответил, только как-то лукаво улыбнулся.
- Ты порадовала меня вчера, сыграв на скрипке. Это было великолепно! - Перевел он тему разговора, вспомнив причину своего прихода. - Я даже удивился, что ты так легко согласишься!
- Не хотела устраивать цирк! Одного циркача в Империи вполне достаточно. - Отчеканила девушка, сложив руки на груди, на что Элестэй громко и коротко засмеялся. Вытерев выступившую слезу, он озорно подмигнул девушке.
- Ты сама непосредственность, Виктория! Еще, и как оказалось, талантлива.
- Лучше бы не оказывалось, - буркнула она, вытирая губы салфеткой и исподлобья смотря на Дангана.
- Почему же, глупышка? - Удивляясь ее наивности, произнес император. - Если бы ты была обычной девушкой, кто знает, как бы я повелся с тобой далее...
- Вот слышишь: ты сам только что признался в своей безудержной жесткости! - Ожесточенно воскликнула она.
- Не перебивай меня, - спокойно, но властно остановил он ее. - Я ничего не говорил - это, во-первых, а во-вторых, я пытался сообщать о том, что другой бы здравомыслящий человек на твоем месте давно бы понял, как извлечь выгоду с императора, то есть, с меня, благодаря своему дару. Ты мне ценна, именно дару, это если не переходить на личности, а значит, ты мне можешь надоесть, как женщина, как игрушка или что ты там себе еще придумаешь, однако, ты не надоешь мне, как маг. Маг с редким даром!
Виктория слушала его и чувствовала, как мимо ее воли к горлу поступает обида. Вот Элестэй фирэ Данган и показал ей свое лицо: циничного, расчетливого тирана, деспота и монстра. Все эти приторные слащавые речи не что иное, как игра, как спектакль. Наиграннее, чем тот, что показывали на вчерашнем балу. Его извинения, его 'честное слово' - все это обман! Да, она знала это, но не могла поверить, что человек способен так прямо заявить это в лицо. Признаться во всем, без раскаяния. О, нет! Он даже не поймет в чем его вина, даже если ему и скажешь. Как же - это сам император! Он бог, а все люди всего лишь его игрушки. Он повяз в своей игре и не замечает этого. Когда-нибудь он заиграется, а когда поймет, то будет уже поздно - все отвернутся от него. Его марионетки бросят своего кукольника, и останется он один. Когда-нибудь люди должны понять, что этому тирану не место на троне. Что такой человек не должен управлять людьми - играть ими...