– Тогда, почему она не осталась с вами?
– Она сказала, что это будет нечестно по отношению к Тому или ко мне, если я выберу ее вместо него, – со слезами на глазах сказала Роуз. – Хотя, честно говоря, я думаю, что для нее просто было тяжело находиться здесь. Все в этом доме, как и я, заставляли ее думать о Томе, а Лора больше не хотела иметь ничего общего с ним и его жизнью. Так что она забрала тебя и уехала. – Роуз вытащила платок, чтобы вытереть глаза. – Это разбило мне сердце, но я знала, как сильно она страдала, так что постаралась понять. Шли недели, потом месяцы, а я ничего о ней не слышала. Тогда я осознала, что никогда, наверно, и не услышу. Она чувствовала, что должна была обрубить все концы и, думаю, поэтому она никогда тебе ни о чем не рассказывала. Я все ещё жалею, что позволила ей уйти, и хочу, чтобы ты знала – не проходило и дня, чтобы я не думала о тебе или твоей матери. Я каждый день скучала по вам.
Из моих глаз хлынули слезы, и Декс потянулся к моей руке, успокаивающе сжав ее.
– Как вы узнали, что моя мама... о несчастном случае? – спросила я.
Роуз поднялась и подошла к книжному шкафу, вытащив что-то из-под рамок и протянув это мне. Это было фото моей мамы и меня в день моего окончания средней школы, через несколько недель она умерла. Фотография не была вставлена в рамку и была потертой, с загнутыми краями, словно ее часто брали в руки. Я перевернула фото и на оборотной стороне увидела надпись, выведенную рукой моей мамы.
«Я скучаю по тебе. Прости».
– Она прислала мне это прямо перед случившимся. Я не поверила собственным глазам, когда открыла это. После стольких лет она наконец-то вышла на контакт со мной. Внутри больше ничего не было, но на конверте был обратный адрес, так что я написала ей письмо, умоляя связаться со мной. Когда Лора не ответила, я написала ещё одно, и ещё, пока однажды мне не вернули все отправленные письма. Их не открывали. Я позвонила в главную почтовую службу города Нью-Йорк, и только там узнала о ее смерти. Это уничтожило меня, и я могла думать только о тебе, Олив. Я не знала, смогла ли твоя мама пережить прошлое и есть ли в твоей жизни кто-то, чтобы позаботиться о тебе. Или может ты осталась там совсем одна. Пыталась выяснить, но никто ничего о тебе не знал.
– Мы много переезжали, – пояснила я, пытаясь не подавиться собственными словами. – Мы никогда не жили в одном месте так долго, чтобы все знали наш адрес. И моя мама никогда не забывала прошлого... никогда не увлекалась кем-то ещё. Мы жили... мы жили только вдвоем.
– О, Олив... – воскликнула Роуз, слезы струились по ее щекам. – Мне так жаль, что тебе в одиночку пришлось пройти через все это. Я должна была быть рядом с тобой... я должна была сильнее стараться, искать тебя. Я просто не знала как.
– Это не ваша вина, – заверила я ее. – Когда я впервые встретила вас, я злилась, что мама скрыла от меня ваше существование, но, думаю, она хотела рассказать... только тогда, когда она сама была бы готова. К сожалению, ей так и не представилось шанса. Уверена, все было бы совсем по-другому, свяжись она с вами раньше или расскажи мама мне о вас с самого начала, но я и сама неплохо справилась. Благодаря этому я теперь сильнее.
– Ты так похожа на нее, знаешь об этом? – Роуз улыбнулась. – Лора всегда могла успокаивающе действовать на людей. Обычное пребывание рядом с ней согревало душу, и даже будучи маленькой девочкой, ты пробуждала в людях те же чувства.
– Я начинаю вспоминать некоторые вещи, – произнесла я. – Ничего конкретного, в основном нечеткие картинки из этого места и наши с вами образы, но абсолютно ничего о моем отце. Мы с ним не были близки, верно?
Роуз покачала головой.
– Нет, совершенно. Как я сказала, он редко приезжал и, честно говоря, он совсем не знал, как быть отцом, не говоря уже о том, как быть хорошим отцом. Большую часть времени он наблюдал за всем со стороны, занятый своей собственной жизнью. Дошло до того, что ты перестала спрашивать об отце и даже не замечала его, если он находился рядом.
– Он вообще пытался меня отыскать? Или хотя бы говорил обо мне? – Вопрос прозвучал, прежде чем я смогла остановить себя. Глубоко внутри я знала ответ, но все равно у меня невольно вырвался вопрос.
Роуз печально склонила голову.
– Точно не скажу, но если ты хочешь знать правду... я была бы удивлена, если бы он стал это делать. Хотя он любил тебя, Оливия. Знаю, учитывая обстоятельства, это звучит странно, но по-своему, извращенно и эгоистично, он любил тебя.
Я кивнула, проигнорировав скрутившийся в узел желудок, и попыталась не беспокоиться об этом.
– Где он сейчас?
– Он живет в нескольких часах езды отсюда, в Колумбии. По работе он много путешествует, так что редко бывает дома.