Кэт почувствовала себя рядом с этой женщиной серой мышкой. В обычном халате и тапочках. Без макияжа, без укладки. Это только там, в сыром лесу, она могла завоевать его внимание, когда рядом не было других девушек. Теперь, видимо, она стала ему не интересна.
И, тем не менее, Кэтрин уважала себя. Уважала себя на столько, чтобы не показывать как ей больно и обидно. Зачем это знать тому, кому это не нужно. Она не держала его. Пусть остаётся с шатенкой. Это его выбор. И его выбор она тоже уважала.
Кэт развернулась до своих родных, и те повели её к выходу из больницы. Кэт старалась улыбаться. Очень старалась, но по щеке, то и дело скатывались слезинки.
В папиной машине было очень тепло. Перелёт из Вайоминга до Джексонвиля Кэт не заметила. Наверное, со стороны она напоминала манекена или заводную игрушку. Она кивала, когда у неё что-то спрашивали, односложно отвечала на вопросы, когда кивка было не достаточно. Боже, как же болит в груди. Боль была такая ощутимая, почти физическая. На месте сердца Кэт чувствовала окровавленную рану. За что он так? Зачем?
Она уже не плакала. Кэтрин снова и снова повторяла себе, что она сама виновата. Глупышка. Доверилась молодому парню! Ты же уже проходила этот урок, помнишь. Забыла, пришлось повторить.
— А где твоя жена, Алан? — впервые осмотревшись по сторонам, спросила Кэт. Их машина уже подъезжала к семейному особняку. Железные кованые ворота-решётки распахивались, пропуская автомобиль во двор.
— Элис? Она сейчас в тюрьме, — голос Алана был подавленным.
— В тюрьме? — Кэт снова посмотрела на своих родных. Теперь она видела, что Алан чем-то опечален, родители тоже не в самой лучшей форме. Кэт стало неловко. Она так была поглощена своими переживаниями, что снова пренебрегла чувствами родных. Как и всегда. А ведь она хотела это изменить, хотела снова стать частью семьи. Сейчас самое время начать меняться, разве нет?
— Она оказалась брачной аферисткой. — Ответила за Алана мама. — Элис притворялась порядочной девушкой. А на самом деле окручивала состоятельных мужчин. А потом, как правило, оставалась вдовой.
— Если бы ты не попала в эту историю с самолётом, то я был бы уже женат на ней, — вставил Алан. — Если бы ты прилетела во время, то я бы так и не узнал, что за человек была моя Элис. Поверить не могу, что говорю это вслух, но спасибо тебе Кэтрин, что твоя очередная сумасбродная выходка спасла мою жизнь.
— Кстати, на счет этой выходки, — подхватил отец. — Кэт, о чем ты думала, когда согласилась лететь с этим мужчиной? Что если он бы оказался мерзавцем? Маньяком? Или ещё что-то похуже!
— Я не соглашалась папа, я сама его уговорила взять меня с собой.
— В этом вся Кэт! — Улыбнулся Алан. — Не дня без безумной затеи. Ты совсем не изменилась, сестричка. Мы очень по тебе скучали. Без твоего смеха в огромном доме стало пусто.
— А как поживает Мэри-Сью? — Спросила Кэтрин. — Где она?
— Она с мужем и двойняшками сейчас у себя, — пояснила мама. — Скоро они приедут к нам. Мэри-Сью очень за тебя переживала. Мы все так рады, что ты цела и невредима! Это настоящее чудо, что с тобой ничего не случилось! Я столько молилась, чтобы тебя нашли.
Машина остановилась у входа в особняк. Кэт не была здесь с подросткового возраста, и казалось, что ничего не изменилось за это время. Те же ступени, та же кремовая плитка в холле. Кэт только сейчас обратила внимание, что на ней надет халат из больницы и тапочки. Она смотрелась нелепо в этой одежде в богатом доме родителей. Хотя, нелепо и Кэт — здесь это значит одно и то же. Так что всё в порядке.
Девушка прошлась по гостиной, отмечая новый белоснежный диван и более ворсистый ковёр на полу. Но в остальном изменений она не замечала. Дом, милый дом. Когда жизнь рушится, и неизвестно наладится ли снова, то нет места лучше родного дома. Сколько бы лет тебе не было.
Ей почему-то вспомнился тот день, когда она, окрыленная игрой на гитаре и хрипловатым голосом одного рокера, покидала этот дом тайком. Не смотря на строгий родительский запрет. Маленькая бунтарка в ней давно уже выросла, теперь там только разочаровавшаяся в жизни грустная усталая женщина.
Кэт направилась по ступеням наверх, в спальню, что когда-то она называла своей. Комната ни капельки не изменилась. Те же плакаты на стенах, коллаж из немыслимых фотографий. Её первые пробные работы. Даже шкаф был полон её одежды. Той, что не влезла в рюкзак, когда она убегала из дома.
Девушка провела пальцами по своему туалетному столику. Кажется, она сидела за ним только вчера. Сейчас из зеркала на неё смотрела бледная, исхудавшая тень той, что когда-то жила в этой комнате.